Я, не зная, что на это сказать, молча гладила парня по плечу и
вспоминала Джайра. Того я тоже когда-то жалела после взбучки, а
потом он устроил на меня травлю.
Сделав несколько глубоких вдохов, Тимар поднялся, вывел
каракового коня из стойла, оседлал. Конь протяжно заржал, ткнулся в
шею парню мягкими губами. Тимар погладил его по носу, угостил
кусочком сахара, потом подвел к лесенке, которую использовали дамы,
и, взобравшись на нее, перебросил больную ногу через седло.
Поерзал, усаживаясь удобнее.
Глядя на него снизу вверх, я прикоснулась указательным пальцем к
щеке, показывая на нестертую слезинку. Парень поблагодарил меня
кивком, тронул коленями конские бока.
– Не отставай.
Нас ждали. Караван из четырех саней, в трех – вещи, на последних
– служанки, был окружен графской стражей, потягивающей чиар из
деревянных кружек.
Тимар ткнул пальцем в первые сани.
– Забирайся.
Возница недовольно потеснился.
– Дай ей шкуру, Броккс, – приказал парень и встал во главе
отряда рядом с всадником с командирскими нашивками.
– По коням!
Ворчащий в бороду возница в тулупе, кисло пахнущем овчиной,
откинул крышку короба за спиной, вынул старую, побитую молью до
самой мездры медвежью шкуру и укрыл меня с головой. А пока я,
барахтаясь, выбиралась, сани тронулись, проскрипев полозьями по
гравию под внутренней стеной замка.
Вот проплыла мимо кухня, на которой я прожила последние два
года, остались позади казармы и плац, смотровая башня, внешняя
стена с марширующими по ней караульными. Их доспехи тускло блестели
под неярким, прячущимся за тучами солнцем. От рва с бурлящей,
несмотря на мороз, водой пахнуло серой, а потом порыв
пронизывающего, не сдерживаемого больше стенами ветра сдул тяжелые
клочья пара, бросил в лицо горсть колючих снежинок, заставив
плотнее закутаться в шкуру. Дорога пошла вниз.
Светлые, всего четыре дня назад, а кажется, в другой жизни, я
встретила графа, так резко и больно изменившего привычный ход
событий. К лучшему ли?
– Что ты крутишься, – буркнул Броккс, когда я завозилась,
усаживаясь спиной вперед.
– Простите, господин, – прошептала я, провожая глазами гранитную
цитадель, сливающуюся с тяжелыми низкими тучами.
Я проснулась от того, что Тимар тряс меня за плечо. С трудом
подняла набрякшие от выплаканных слез веки – все-таки разревелась,
когда ущелье повернуло и замок скрылся из глаз. Там я была
худо-бедно накормлена, пристроена, да и повариха меня жалела,
подсовывая куски, хоть и не вступала в прямые столкновения с
матерью. А теперь?.. Вот и всхлипывала от жалости к себе, пока не
уснула.