– Держи.
Парень сунул мне обжигающе-горячую металлическую кружку, кусок
сыра и яблоко.
– Захочешь облегчиться – далеко не уходи. После метели здесь
опасно. И не шуми.
Я согласно закивала, разглядывая нависшие над головой горы.
Бело-синие, хищные, мерцающие вмерзшим в трещины льдом, они
изводили, затаптывали частыми обвалами хилые деревья и бодылья
кустарника, едва заметно вибрировали, грозя обрушить на нас
лавину.
Две служанки, опасливо поглядывая вверх, возились у костерка,
раздавали чиар и хлеб с сыром, третья, сипло дыша и кашляя, лежала
под грудой шкур. На больную старались не смотреть – воспаление
легких в дороге равносильно приговору.
На меня тоже не обращали внимания. Демонстративно не обращали,
но спиной я чувствовала неприязненные взгляды. И если в жизни
служанок мало что поменяется, то в том, что отряд расформируют,
сомнений не возникало. Хорошо, если оставят в замке, разделив по
одному-двум среди других двадцаток. Хуже, если отправят для охраны
рудников, и совсем плохо, если к Лесу, Зов которого мало кто мог
побороть, и люди пропадали. Иногда просто исчезали, отойдя всего на
десяток шагов от тропы. Иногда, глядя прямо перед собой безумными
глазами, разворачивались и шли к деревьям, не реагируя на окрики. И
даже будучи связанными, извивались, пытаясь уползти в чащу.
Жуть.
Стоянки длились недолго, от силы полчаса, и сани снова ползли по
извилистой дороге вверх, объезжая брошенные древним ледником
валуны. Горизонт отодвигался, и холодное солнце, издеваясь,
выглядывало из-за скал. Яркое, оно совсем не грело. И ветры,
ледяные ветры на вершинах, острой крошкой пытающиеся снять скальп с
неприкрытой головы. Я укутывалась в шкуру, оставив узкие щели для
носа и глаз, и смотрела на орлов, кругами поднимавшихся к облакам.
Не ездовых, диких, младших братьев тех крылатых монстров, что
курлыкали в тщательно охраняемом орлятнике на подветренной стороне
замка.
К острым пикам мы, конечно, не поднимались. Туда вели тропы, по
которым носились только горные козы и безумцы, собирающие их
линялый пух. Резко сужающаяся дорога шла вдоль обрыва, всадники и
возницы спешивались, завязывали глаза лошадям и медленно-медленно
вели их, прижимаясь к каменной стене. Стальная оковка саней
противно взвизгивала, задевая гранит, лошади храпели, а я с опаской
поглядывала вниз, на морозный туман, клубящийся на дне.