Весь остаток путешествия я ночевала с ним, крепко держа
насмешливо улыбавшегося парня за поясной ремень. Старалась быть
полезной, чтобы не прогонял, – сваливала в кучу еловые ветки для
лежанки, носила плошки с горячей кашей и чиаром, топила снег для
умывания, забираясь на валуны, помогала растирать коня. Думаю,
получалось. Хоть я и была назойливой и поначалу больше мешала, чем
помогала, Тимар ни разу меня не оттолкнул. Объяснял, как нужно
ухаживать за лошадьми, рассказывал смешные истории перед сном,
придерживал меня в седле, когда я попросилась ехать с ним. Даже
поводья давал держать, все равно умный Звездочет, идущий в первой
четверке, сам выбирал дорогу.
Спустя восемь дней умерла больная служанка. Ее захлебывающийся
кашель в хвосте каравана становился все глуше и наконец стих.
Хоронить ее не стали – кому охота долбить мерзлую землю? Тело
завернули в шкуры и положили в яму от вывернутой бураном
лиственницы, прочитали молитву, помянули. К утру тело исчезло,
остались лишь глубокие пятипалые следы вокруг ямы.
Еще через неделю мы пересекли границу графства, отмеченную рощей
айлантов, тянущих к хмурому небу голые ветки. В узкой долине было
заметно теплее, снега больше, но это уже мало кого волновало.
Настроение солдат поднялось, они расслабились, перебрасываясь
похабными шуточками со служанками, и даже вечно хмурый капитан их
уже не одергивал, позволив себе пригубить коньяк из фляжки.
А вот Тимар был похож на снежные тучи, затянувшие небосвод.
Упрямая складка между бровями, дергающийся уголок рта, ответы
невпопад. Как тогда, когда он расспрашивал меня об отце. Что-то
мучило его, а что – я не понимала, лишь усерднее помогала ему, не
позволяя напрягать больную ногу, и помалкивала.
Тем вечером мы стали на привал позже обычного. Вдали виднелись
огни шахтерских поселков, а значит, к концу недели мы доберемся до
замка. Солдаты стреноживали коней и, принюхиваясь к запаху
надоевшей похлебки, мечтали о куске мяса. Жирном таком,
поджаристом. Капитан ставил охранный контур, последний в нашем
путешествии, женщины ушли собирать лед к замерзшей реке, я
растирала спину Звездочета, рассказывая, какой он красивый и умный.
Жеребец согласно фыркал. Все как обычно.
…кроме Тимара, который, скособочившись, чтобы не давить на
больную ногу, грел руки у костра. Красный камень перстня на среднем
пальце рассыпал розовые блики.