– Мам, ты сердишься? – залезла она под мышку княгине. Та
несильно потянула дочку за ухо.
– Сержусь. – Но было слышно, что она улыбается. Наклонилась и
поцеловала девушку в макушку. – Взрослая леди уже, а ведешь
себя…
Дальше я не подслушивала. Тихо пробралась к выходу с галереи и
прошмыгнула лестничный пролет, не замеченная стражей.
– …Лира, ты плачешь? Кто тебя обидел? – спросил поздно
вернувшийся Тимар.
– Я? Нет…
– Ну как же нет, когда да?
– Давай спать, – буркнула я, отвернувшись к стене.
– Ну, как знаешь.
Тимар задул свечу и сразу уснул, а я еще долго ворочалась,
впервые за три года вспомнив о матери.
Утром меня никто не будил, и я провалялась в постели до обеда.
Настроение было сумрачным, под стать хмурому дню с шелестящим по
траве и камню дождем. Но если к ужину распогодилось, то мне стало
еще горше. Раньше я как-то не задумывалась об отношениях с матерью,
принимая как данность, что меня не любят. Подслушанный вчера
разговор, нежность, с которой княгиня ласкала набедокурившую дочь,
была равносильна удару под дых. И я впервые задумалась – а почему
так? Что я ей сделала? Почему она так ненавидела меня? Только за
то, что я похожа на отца? Почему?!
Из замка я вышла через кухню, избегая встреч с гостями,
выбралась за внешнюю стену и спустилась к мелкой речушке, по
которой отводили воду изо рва. Пологие берега заросли бузиной и
калиной, их корни крепко держали почву, не позволяя ей расползаться
во время ливней и редких паводков. Я села на обсохший на макушке,
но все еще мокрый по бокам камень и обняла колени, жалея себя.
Камень был холодный, и попа, обтянутая перешитыми замшевыми
бриджами, начала мерзнуть.
«Вот заболею и умру, – подумала я. – И никто не вспомнит. Никому
я не нужна».
Слезы потекли сильнее, раздражая и без того воспаленные
глаза.
Из рощи на другом берегу доносились веселый смех и выкрики. Я
прислушалась, различив среди них голос Куколки. Было видно, как
между деревьями бегают фрейлины, пиная кожаный мяч размером с
голову. Помню, мне захотелось присоединиться к ним, ну или хотя бы
посмотреть на играющих вблизи.
Речка была воробью по колено. Я вытерла слезы рукавом и легко
запрыгала по отмелям и камням, выбравшись на луг. Пиная покрытые
росой лопухи, будто мимо иду, подошла к старой березе и спряталась
за ее стволом, обдирая бересту.