– Да уж… Мне тоже зайти не помешает. Да! Стой, отдашь это
главному повару, – сунул мне брат листок с «диетой».
* * *
Я была ребенком, наивным ребенком, который, несмотря ни на что,
продолжал верить в чудеса. Чем, как не чудом Анары, объяснить то,
что мой план, глупый и топорный, сработал? То, что меня за него
наградили? Позволили, даже нет, приказали учиться? Мне, пусть и
признанному, но смеску, – полукровкам издревле не светило ничего,
кроме роли мастеровых, служанок и наложниц, вторых жен.
Я не знала, что после перенесенной в детстве болезни Куколка
бесплодна, и, желая выдать ее за Йарру, князь собирался просто
присоединить к себе его земли. Я не знала, что Анара иногда
помогает даже тем, кого не любит, – просто для того, чтобы окунуть
в еще большую лужу дерьма. Я не знала о планах графа на меня и
честно собиралась приложить все силы, чтобы его не
разочаровать.
Я ничего не знала и искренне благодарила богов, согревая их
свечами…
* * *
То, что обрадовалась зря, я в полной мере прочувствовала через
неделю, когда граф уехал на острова, а Тимар полностью разобрался с
обязанностями управляющего.
– Вставай.
– Не хочу-у-у…
– Подъем!
– Ну еще минуточку, – попыталась я натянуть одеяло на
голову.
– Лира, у меня нет времени тебя уговаривать!
– Угу… – протянула я, переворачиваясь на другой бок. – А-а-а! Ты
умом рехнулся?! – взвизгнула я, сбрасывая разом промокшее от
опрокинутого надо мной кувшина одеяло.
– В следующий раз из таза оболью. Одевайся, умывайся, –
отвратительно бодрый Тим сортировал документы – часть в стол, под
запирающее заклинание, часть с собой, – и на пробежку.
– Че-го? – вытаращилась я. – Какая пробежка, шесть утра!
Парень захихикал.
– Ты на полярную сову похожа. Глаза, как блюдца.
– На себя посмотри, сыч, – проворчала я, вытираясь после
«душа».
Жили мы, к слову, теперь вместе. Тимар занял комнаты
управляющего и, разделив ширмой спальню, отдал половину мне. Чтоб
на глазах была. А чердак теперь охраняли двое солдат, пообещавшие
надрать мне уши, если увидят на галерее.
– Зачем так рано? – повторила я.
– Затем, что после восьми я буду занят. Потому сейчас пробежка,
потом завтрак, уроки, обед, уроки, – перечислял он, с садистским
удовольствием глядя на мое вытягивающееся лицо, – вечером, перед
ужином, верховая езда.
– За что ты меня так не любишь? – провыла я, как заправская
баньши.