– Потому что там не уголь? – пискнула я.
Если бы глазами можно было убивать, вместо меня на стуле бы
осталась горстка пепла – так зыркнула Галия.
– Не уголь? – впервые за утро посмотрел на меня граф.
– Я видел, как из шахты вывозили огневик, – покачал головой
Тим.
– А что там, по-твоему? – оборвал брата Йарра, задав вопрос на
лизарийском.
– Что-то более… Как сказать… – запнулась я, отвечая на том же
языке, – дра… Драгоценность?
– Драгоценное! – резко поправила меня Галия. – От твоего акцента
уши вянут!
– Простите, госпожа…
Девушка скривилась.
– Что, по-твоему, там может быть?
– Не знаю, господин. Я, конечно, могу ошибаться…
– Даже наверняка ошибаешься, – фыркнула Галия, со стуком
поставив чашку на блюдце.
– Прекрати, – тихо сказал граф, но от одного-единственного
слова, произнесенного ледяным тоном, девушка сникла и подобралась.
Только глаза хищно сверкали.
А я почувствовала, как внутри разливается тепло. Он снова меня
защитил!
На прощание Галия все-таки устроила мне пакость. Голодная я,
едва дождавшись, когда за графом и его любовницей захлопнется
дверь, схватила кусок ветчины, сыр, запихнула их за щеку, под
насмешливым взглядом всепонимающего Тима пододвинула поближе блюдо
с остатками копченой оленины… И предстала перед Йаррой во всей
красе – с набитым ртом, перемазанной жиром физиономией и свиными
ребрышками в кулаке, когда Галии приспичило вернуться за забытым –
специально оставленным! – кольцом.
– Мда-а-а… – протянул Тимар. – По-моему, ты ей не нравишься.
– Ум-гум-ным?
– Что?
– А должна? – прожевала я.
– Нет. Но было бы проще.
* * *
Днем я сидела за книгами, попеременно кося глазами в учебник и в
окно. Даже пересела на другой подоконник, с видом на юг – куда-то
туда ускакал небольшой отряд с Йаррой во главе.
– И за каким лешим он сам поехал? – ворчал Тимар. Не говорил,
правда, куда, но я и так понимала – проверять ту самую шахту.
– Это опасно?
Брат, сменивший удобный стол на кресло, передвинутое к южному же
окну, кивнул.
– Он собирается влезть на территорию, фактически принадлежащую
Доейру. Ни официального извещения о визите, ни распоряжения Совета
или князя…
– Но ведь… его не убьют? – тихо спросила я, не отрывая глаз от
дороги.
– Типун тебе! – рассердился Тимар, делая отвращающий знак.
Буквы в учебнике никак не хотели складываться в удобоваримые
слова и понятные фразы. И легкий мандраж, будто это я собираюсь
сунуть голову ехидне в пасть, заставлял дрожать руки. Вернулось
забытое, казалось, ощущение, что меня подхватывает и кружит вихрь,
как тот прошлогодний листок, чудом уцелевший и прилипший к
стеклу.