- В машину идите, - повторяю ее подруге. Закрываю авто, подталкиваю их в спину. - Девочки.
Шагаю следом, смотрю вниз на ее ноги, узкие стопы, пальчики. И ногти, намазанные розовым лаком.
- Где обувь, Анна?
Переходим дорогу. Она не отвечает. Отзывается ее подруга.
- Я ей предлагала переодеться, и кроссовки хотела дать, она не захотела. Ань, слушай, - останавливаемся у моей машины, ее подруга опасливо косится на меня. - Тебя отвезут домой, а я тогда поеду, я же договорилась, неудобно получится...ладно? - она тараторит, делает паузы, пятится.
Аня с изумлением на нее смотрит, как на Иуду, как на преступницу, нарушающую миропорядок.
А я открываю авто и кошусь на Аню. Ветром доносит запах, от нее сейчас как от меня пахнет после корпоратива.
В таком виде домой - наверное, будет скандал.
Тру лицо, замечаю цифры, нацарапанные на моей ладони синей пастой и принимаю решение, даже не осмыслив, не взвесив, уже говорю, это вылетает само:
- Давай садись, здесь пять минут ходу.
Аня неожиданно послушно рассаживается на пассажирском.
Хлопаю дверью.
И перемещаюсь за руль.
Она уже вовсю хозяйничает, включила магнитолу, переключает радиостанции.
- А у меня в машине сломалась, - сообщает, когда я сворачиваю во дворы. - Папин водитель сломал. Я слушала песню. Ему не нравилась. А, вот она.
- Нам сегодня было харашоу, - играет в колонках.
Усмехаюсь.
Харашоу ей было, конечно.
Я бы показал, как это, когда хорошо.
Боковым зрением слежу за ней, она вертится кресле. Забирается с ногами. Утыкается подбородком в коленки. И я вижу, светлую кожу и красное, припухлое пятно, как у детей, когда они падают, с велика или качели, набивают шишки.
Ещё и ударилась где-то, будет синяк.
- Ну почему я просто не пошел домой, - подпевает она. Качает головой. - Зачем сказал ей, что сегодня холостой.
Музыкально. И голос трезвый, может, кривляется, как обычно?
- Зацепила меня, - поют радио и она.
А я опять смотрю на нее, неотрывно. Что происходит - не знаю, впервые ее вижу такой, себя не контролирует, не язвит и не морщится, похожа на обычную девчонку, и я оторваться не могу.
- Ослепила меня, - Аня поворачивается.
И, с длинной заминкой, отворачиваюсь я.
Дьявол, отец мой, помыслы мои чернее ночи.
- До порога довела, а любви не дала.
На этой грустной ноте я торможу возле гостиницы.