Женщина склонила голову вниз. Ее уголки губ ехидно
поднялись.
— Пойдем в машину, тут стало холодно, — всё, что ответила
женщина, и повела меня к своей машине. Открыв передо мной переднюю
дверь, женщина помогла мне усесться. Сама она села на водительское
сиденье.
— Ну и погодка, — фыркнула она, захлопнув дверь. В салоне пахло
хвоей и чем-то цитрусовым. Такой легкий и совершенно беззаботный
аромат наполнял легкие.
— Так, куда же я ее подевала… — разговаривая сама с собой,
Розалина открыла бардачок и вытащила оттуда тесную папку. — Ах, вот
ты где! — воскликнула она, улыбаясь. Женщина сняла с себя шляпу и
поправила кудрявые волосы. — Я уж подумала, что оставила ее
дома!
Розалина мило мне улыбнулась, протягивая папку. Что-то в этом
было странно, но что именно, я не могла еще понять.
Взяв ее в руки, я сняла резинки по бокам и открыла. Документы
пестрил черными свежими красками, на котором были выгравированы
красивым шрифтом слова. От разъедающей изнутри меня печали, я едва
ли смогла сообразить, что там написано.
— Что это? — попытавшись собраться с мыслями, все равно не до
конца понимала что у меня в руках.
— Последнее слово твоего отца, — с грустью в голосе ответила
Розалина.
Я нахмурилась. Если бы это было последнее слово отца, то я бы
его знала… почему он решился на такой шаг?
— Но… он мне не говорил об этом, — сухо подметил, я облизнула
пересохшие губы, что начали трескаться у уголков губ. Розалина
мягко улыбнулась.
— Он просто был предусмотрителен, — добавила она. — Просто
пытался просчитать все возможные шаги.
— Я не хочу быть обузой, — парировала в ответ, хотя какого-то
четкого плана у меня все еще не было. Просто новость о том, что
Розалина Салливан берет на себя ответственность за мое обучение, а
также проживание и содержание, вплоть до того момента, как я сама
не встану твердо на ноги, меня больше удивляет, чем возмущает.
— Ну брось, солнышко, — холодная рука легла на мое запястье. Мы
встретились взглядом с Розалиной. — Ты никак не сможешь стать мне
обузой, — расплываясь в улыбке, я по-прежнему чувствовала себя
неуютно. — А отказать твоему отцу я не могла…
Не в силах задерживать взгляд больше, чем полагается, я
отворачиваюсь, закрываю папку и смотрю в окно. Дождь барабанит по
крыше кабриолета, спускаясь к земле одинокими каплями по кузову.
Заостряя взгляд на одной капли, думая о том, кем приходится
Розалина моему отцу, и корректно ли задавать такой вопрос
сейчас?