Власть короны – практически такая же опустевшая и прогнившая, как и ее привилегии, – восстановившись под именем влияния, оказалась сильнее и куда менее ненавистной. Влияние, действующее без шума и насилия. Влияние, превратившее своего самого главного противника в инструмент собственной власти, содержавшее в себе вечный принцип роста и обновления, усиливающееся вне зависимости от положения страны, оказалось превосходной заменой привилегий, которые, будучи результатом устаревших предрассудков, сами в себе содержали неодолимые причины собственного разложения и гибели. Невежество народа может послужить хорошей основой лишь для недолговечной политической системы. Интересы активной части населения – вот основа вечная и крепкая. Однако, следует признать, появление некоторых, пусть и случайных, обстоятельств надолго заморозило проявления этого влияния, которые могли бы привлечь к себе серьезное внимание. И хотя государство было сильным и процветающим, двор не заполучил тех преимуществ, которые мог бы добыть из такого мощного источника власти.
Во время революции корона, которую та во имя собственных целей лишила множества привилегий, оказалась не готова бороться с трудностями, давившими молодое и не сработавшееся еще государство. Поэтому двор был вынужден передать часть своих полномочий людям, заинтересованным и преданным государственному делу. Этим людям удалось многих объединить против себя. И эта связь, необходимая в начале, сохранялась даже после того, как перестала быть полезной. Но если ею правильно воспользоваться, она может всегда стать полезным государственным инструментом. В то же самое время посредством вторжения во власть людей, поддерживаемых народом и народ защищающих, последний получил свой голос в государстве. Но по мере усиления короны и постоянного роста ее влияния это теперь некоторым людям представляется скорее помехой. Крепкие государственные управленцы были неудобными для фаворитов, иногда вследствие уверенности в имеющихся у них силах, будь они собственными или же приобретенными, иногда же из-за страха обидеть друзей и ослабить ту власть, что дала им возможность иметь независимую от двора позицию. Люди действовали так, словно двор мог принимать и давать какие-то обязательства. Влияние государства, казавшееся теперь разделенным между двором и партийными лидерами, во многом стало расти с позиции народа, а не короля. И часть этого влияния, которой в противном случае владели бы как несменяемой и неотчуждаемой собственностью, вернулась туда, откуда пришла, распределившись в великом народном океане. А потому к этому виду правления крайне заинтересованных естественным или искусственным образом людей подлинные сторонники абсолютной монархии относились очень враждебно. Деспотизм по природе своей ненавидит любую власть, если та не служит его сиюминутным прихотям, и пытается уничтожить все, что угрожает смене статус-кво его собственной безграничной силы и тотальной слабости народа.