Раздалось щелканье дверного замка, и дверь приоткрылась.
– Можно пройти? – спросил Петров, рассматривая сквозь щель двери хозяйку.
– Да, да, конечно, – ответила та, закрывая и снова открывая дверь, сняв дверную цепочку. – Проходите на кухню, в комнате сын игрушки раскидал, а собирать не хочет.
– Спасибо, я вас долго не потревожу, дело вот в чем…
– Это с убийством соседа, что внизу живет, Розенштейна, связано? – перебила его хозяйка.
– Да, я хотел бы знать, это очень важно для следствия, не заходил ли к вам сегодня днем ктонибудь?
– Да, был мужчина. Или, вернее, молодой парень. Эй, Петя, иди-ка сюда. Мальчик подошел.
– Расскажи дяде милиционеру, кто к тебе сегодня приходил.
– Да, – сказал мальчик, не отрываясь от своей игрушки и отрывая от нее колеса. – А зачем здесь милиционер, мама? Здесь кино сегодня днем снимали, и ко мне дядя актер заходил. Он сказал, что от бандитов прячется и что внизу кино снимают – его ищут, ну, я его и пустил. Он обещал меня в рекламных роликах поснимать.
– А как он выглядел, ты не мог бы его описать?
– А зачем? Это же дядя артист был! – сказал мальчик.
– Может, это и не артист был, а преступник,
– сказал опер Петров. – И он тебя обманул, чтобы ты его впустил в квартиру.
– Да не может быть! Он такой был добрый и меня в кино хотел взять сниматься.
– Расскажи, Петя, дядя ждет, – сказала мать.
– Как он выглядел?
– Нет ли этого артиста на вот этих фотографиях? – спросил Петров, раскладывая фото на столе.
Мальчик внимательно посмотрел на них и никого не узнал, но добавил:
– Ну, он молодой такой: темные волосы, даже усы еще не растут, в белой рубашке был и в черных брюках. Посидел у меня, пока бандиты внизу его искали. У него еще губа была разбита.
– Милиция его искала, а не бандиты. Хорошо, что все хорошо кончилось и он просто спокойно ушел от вас. А где была губа разбита, покажи-ка на мне, – попросил Петров, собрав фото со стола.
– Здесь! – ткнул пальцем в левый уголок нижней губы малыш.
– Спасибо, маленький, – сказал Петров, погладив мальчика по голове.
– Ой, вы не пугайте меня! – воскликнула мать Пети.
– Дверь пусть ваш мальчик никому не открывает. И вообще: почему он не в садике?
– Да мы из другого города недавно переехали, и я еще не успела его оформить.
– А как вас, простите, зовут? – спросил Петров.
– Лена. Лена Кучина. Ой, Елена Петровна Кучина, – произнесла она, смутившись.