н – Кимри вспомнила его титул – окинул взглядом всю её с ног до головы, потом вперился прямо в глаза с таким выражением, словно собирался спросить: «Ты ещё что такое?» Но, видимо, счёл это ниже своего достоинства, отвернулся, как от пустого места, и снова обратился к Лиснетте:
– Значит, больше никого?
– Это больше, чем в прошлом году! – заявила она. – И мне сказали, что минимум для работы клуба – четверо учеников. Нас как раз столько!
Мастер Эшши-Дан пару секунд смотрел не то на дерзкую ринминку, не то в пространство перед ней, затем совладал с раздражением и бросил:
– Садитесь.
Кимри, ни жива ни мертва, добрела на бесчувственных ногах до ближайшего стола и присела на самый край стула. Учитель сел за свой стол и, после довольно долгой паузы, произнёс холодно:
– Прежде чем я решу, стоит ли с вами заниматься, вы должны ответить мне на один вопрос. Письменно.
Он помолчал, чего-то ожидая – ученики смотрели на него неподвижно, как под заклинанием обворожения. Хашин опять рассердился.
– Что вы сидите? Доставайте свитки, перья, пишите!
Под нетерпеливое постукивание длинных нервных пальцев, ученики поспешно зашуршали письменными принадлежностями.
– Готовы? Итак, вопрос: «Зачем – я – хочу – изучать – археологию?» – продиктовал он с расстановкой. – Записали? У вас полчаса.
Мастер Эшши-Дан поднялся, в три крупных шага пересёк комнату, выудил из беспорядка в одном из шкафов потрёпанный том, вернулся за стол и погрузился в чтение. Шахарро и Роддвар переглянулись, посмотрели на Лиснетту, умоляюще сложившую ладони, на Кимри, не смевшую поднять глаз… Хёдин пожал плечами, обвил хвостом ножку стула и принялся писать. Роддвар поскрёб в затылке и последовал его примеру. Лиснетта, просияв, послала обеими руками воздушный поцелуй, потом прикусила кончик языка и тоже принялась строчить, крепко нажимая на перо, так что оно скрипело, царапало бумагу и брызгалось чернилами.
Минут пять Кимриналь просто сидела, бессмысленно глядя в пустой свиток. От пережитого унижения в голове до сих пор тяжело ухало и звенело. Немного придя в себя, она записала наверху страницы вопрос и задумалась. Что и как можно ответить, чтобы столь надменный учёный воспринял её всерьёз? Выражать восторженное увлечение историей кажется глупым. А до правды – какое ему дело? Если он смотрит так, будто даже за разумную особь её не почитает… С другой стороны, пытаться придумывать что-то льстивое – ещё глупее: она не умеет врать и только оправдает дурное мнение о себе. Когда от предложенного времени осталось минут десять, Кимриналь с решимостью отчаяния написала всего несколько фраз: