Непривычно долго себя осознавал, а как разрозненные куски сознания
слились воедино – к горлу подступила тошнота. Едва успел согнуться,
извергая на пол крупные сгустки желчи – к счастью, желудок к этому
времени оказался пуст.
Все еще ощущая во рту отвратительный привкус, я встал, и
пошатываясь, направился к темному силуэту впереди. Кажется, именно
там находилась раковина. Память не подвела. Подрагивающими руками
нащупал смеситель, открыл его, и тут же припал пересохшими губами к
холодной воде.
– Хух…ух...!
Едва стоило напиться как под бежавшую струю я подставил затылок.
Прохладные капли обтекали голову, помогая сознанию проясниться. Я
нащупал в кармане телефон, благо во всей этой заварушке он получил
лишь пару трещин на дисплеи – ерунда. Тусклый свет от мобильника
частично рассеял окружающую тьму, от зеркала размещенного поверх
раковины я смог разглядеть свое невнятное отражение. Бледное лицо с
обширными кругами под глазами. На лбу поверх правой брови появилась
рваная рана наличие, которой, я не смог себе объяснить. Вроде бы и
не бился нигде, откуда же она тогда появилась? Что-то неуловимое
изменилось во взгляде. Казалось, это все те же темно-карие глаза,
смотревшие на мир с легким прищуром из-за подпорченного зрения, но
что-то… что-то в них все же поменялось. Мотнул головой отбрасывая
ненужные мысли, сейчас были вещи по важнее разглядывания своей
морды. В помещение было темно, но я даже не пытался искать
выключатель – меньше всего мне сейчас хотелось наткнуться взглядом
на труп Адиля. Отключив телефон, я видел лишь общие очертания его
тела.
Помню в детстве к нам в приют пару раз приходил местный мулла –
кто-то вроде священника в мусульманских мечетях. Помимо того, что
он принес фрукты, сладости и одежду в честь праздника курбан-айта,
он так же показательно исполнил молитву. Каждому ребенку в тот день
раздали по небольшой книжке в бумажном переплете – сборник из ста
четырнадцати сур Корана. Что себя помню, всегда причислял себя
скорее к атеистам, но пару сур все же выучил. За неимением ничего
лучше, именно их я сейчас и проговаривал, встав на колени и сложив
руки на манер лодочки.
– Биссмилеи рахмону рахим. Аль хамду лиляхи робииль аляминь. Аль
рахомону рахим…
К собственному стыду, несколько раз я сбился, забывал отдельные
слова или целые предложения, но раз за разом начинал все с начала –
это меньшее чем я мог отплатить Адилю, ведь похоронить его по всем
почестям просто не представлялось возможным.