В то же время у нее стало развиваться нечто вроде общественного сознания – весьма необычно для женщины ее положения, – и она пыталась привить его богатым воздыхателям. Младшая дочь Соня расскажет впоследствии, что видела, как мать затащила однажды своего приятеля барона Элингтона в бедный, грязный, перенаселенный район Лондона под названием Хокстон, – барон владел там многочисленными доходными домами, где жили семьи бедняков, – с единственной целью дать ему осознать свою ответственность. Щедрая и рассудительная, Алиса отличалась врожденной способностью с симпатией относиться к каждому, с кем ее сводила судьба, независимо от того, из какого класса он происходил и в каком окружении рос. Любовники, будучи гораздо старше, помогали ей расширить видение мира, учили внимательно и осмысленно наблюдать за эволюцией общества. В 1898 году, когда с ней познакомился наследник короны, перед ним предстала двадцатидевятилетняя женщина, удивительно зрелая для этого возраста и уже имеющая свои политические убеждения, что выделяло ее из среды аристократии королевства.
Во время визитов в дом 2 по улице Вайлтон-кренст, где Кеппели жили с 1896 года, а затем в дом 30 на Портмэн-сквер, куда они перебрались в 1899 году, сын королевы Виктории принимал элементарные меры предосторожности. Эдуард отправлялся к любовнице в простом конном экипаже, который ожидал его в некотором отдалении от дома, за ближайшим углом. А чтобы обеспечить отсутствие Джорджа дома, принц тайно посодействовал его принятию в члены Клуба Сент-Джеймс на Пикадилли, одного из самых закрытых и престижных в столице. В этот клуб Джордж безуспешно прорывался в течение двух лет. Легкость, с какой мистер Кеппель, обманутый муж, носил рога, красноречиво свидетельствует о власти (кто-то назвал бы это тиранией) принца Уэльского в управлении так называемым высшим светом британского общества конца XIX века. Равно как о готовности аристократов уступить ему во всем, лишь бы заслужить благосклонность наследника престола. «Правила просты, – комментирует Вайта Сэквил-Вест в своем романе, где нравы тех времен подвергнуты суровой критике. – Всяк волен делать все что ему пожелается. Но ясно также, что никакой скандал не должен достичь ушей непосвященных. Пусть о соблюдении моральных норм нет и речи, зато следует тщательно соблюдать внешние условности».