Мне показалось, что от моего яростного напора обалдели оба
родственника. Причем, братец выглядел даже более ошеломленным, чем
в процессе выгребания канделябром. Ну да, Ризант так бы вряд ли
смог за себя постоять. Но вот Александр Горюнов за словом в карман
не лез.
– Я всего лишь хотел тебя проучить! – младший Адамастро с
появлением папаши заметно осмелел и выбрался из-за шкафа. – Я бы не
нанёс тебе увечий! А ты… ты…
– Ты слишком много берешь на себя, брат! Не забывай, что я
старше тебя на четыре года! Не дорос ты еще, чтоб меня чему-либо
учить! – уничижительно фыркнул я.
– Да как ты смеешь… – задохнулся от возмущения юный
аристократ.
– Это ты как смеешь поднимать на меня оружие?!
– Молчать. Оба.
Одион произнес это почти спокойно, но мы с братом поспешили
благоразумно заткнуться. Что ни говори, а экселенс Адамастро умел
добиваться послушания.
Глава рода с потаенным разочарованием осмотрел своего младшего
сына. А меня наградил куда более долгим изучающим взглядом. Столь
резкие перемены в Ризанте сбивали его с толку.
– Ваше поведение недостойно дворян! – вынес он вердикт.
– Но отец, я же всего лишь защищался! – вякнул я, но тут же
прикусил язык, стоило магистру грозно сверкнуть глазами.
– Когда я говорю, все должны молчать! Это понятно?! – сквозь
зубы процедил Одион.
– Да, отец, – покорно склонился я, не став, впрочем,
извиняться.
– Так вот… когда между двумя высокородными возникает конфликт,
то они не бегут решать его кулаками, уподобляясь грязноногой черни!
Если один почтенный экселенс нанес оскорбление другому, то следует
незамедлительно и открыто бросить вызов. И кровное родство в данном
случае не препятствует этому. Вы всё усвоили?
Я покосился на Велайда и по его хитрому прищуру понял, что этот
стервец замыслил взять реванш. Только уже на привычном для себя
поле. И оказался совершенно прав в своих догадках…
– Мы поняли, отец! – напыщенно продекламировал пятнадцатилетний
аристократ, а потом развернулся ко мне: – Я призываю тебя, Ризант
Адамастро, ответить за нанесенное оскорбление и мою попранную
честь! Требую, чтобы ты принес мне извинения собственной
кровью!
– У тебя нет такого права, ибо ты первым напал на меня обнажив
клинок, – пришлось мне напомнить брату об истинной причине и
вытекающем из неё следствии. – Если уж кто и должен бросать вызов,
так это я.