— Я думала, что это популярное место, а здесь нет никого, — говорю я.
Когда я нервничаю, то много говорю.
— Я хотел, чтобы нам никто не мешал.
— Ты действительно привез меня на ужин? — приподнимаю бровь, скептически глядя на мужчину.
Он откидывается на спинке стула и скрещивает руки на груди. От этого движения белая ткань на его рубашке натягивается. Я не могу не отметить, что он стал намного мощнее, чем раньше.
Сильный. Взрослый. Опасный.
Четыре года назад я действительно считала себя самой счастливой в мире. Любила Зака. А сейчас же былое счастье давит мне на грудь.
Душит. Душит. Душит.
Я не хочу оставаться с ним один на один. Не тогда, когда он смотрит так внимательно, словно еще чуть-чуть, и сможет разглядеть мою душу.
— Я привез тебя поговорить и выяснить все раз и навсегда. Давай начистоту, совенок. Хватит воевать, объявим перемирие на этот вечер.
Савина
Я сижу, оглушенная его словами. Перемирие? Он вообще в какой реальности живет?
Подходит официант и расставляет все на столе. Я пользуюсь этой паузой, чтобы хоть как-то взять под контроль свои эмоции.
Ну давай поговорим, Закария Иманов.
Я беру стакан с водой и делаю глоток. А сама наблюдаю, как мужчина начинает поглощать ужин.
— Почему ты ничего не ешь? — спрашивает у меня.
— Я не хочу. Давай говорить, мне домой надо.
— Почему так домой спешишь?
— Есть к кому, — дерзко отвечаю.
Зак смотрит на меня тяжелым, нечитаемым взглядом. Отодвигает от себя тарелку с едой и залпом выпивает кофе.
— Заслужил, — криво улыбается. — Давай сначала я отвечу на твои вопросы и потом посмотрим, куда нас все это заведет.
— Какие вопросы, Зак? Я уже ничего не хочу знать. Мне неинтересно. Если раньше была какая-то обида, непонимание, то сейчас — абсолютное безразличие, — говорю я.
— Врать ты никогда не умела, совенок.
— Не делай вид, что знаешь меня. Это неправда.
— Я знаю тебя лучше, чем ты сама.
Я качаю головой.
— Знал. Все это в прошлом. Я выросла и изменилась. Спасибо за это говорить не стану.
— Твой отец был г*ндоном, — произносит Иманов.
— Он мне не отец. Донор спермы.
— Он перешел черту, которую не следовало переходить, за что и поплатился.
— Он? — я приподнимаю брови и смеюсь. — Он просто сдох. А поплатились я и бабушка. Люди, которые вообще ни в чем не виноваты.