– Нужно было увернуться.
– А тебе не нужно было его провоцировать. Он метил в тебя, если не ошибаюсь.
Мишель Бребёф рассмеялся:
– Да-да, я помню. – Его смех перешел в фырканье, а потом смолк. – Три самых долгих года в моей жизни. Академия. Те годы кажутся мне самыми счастливыми. Мы были так молоды. Даже не верится.
– Когда мы поступали в академию, нам было по девятнадцать лет, – сказал Арман. – Я смотрел сегодня на этих ребят и спрашивал себя, неужели и мы когда-то были такими. И не мог понять, когда же мы успели постареть. Кажется, времени прошло всего ничего. Меня удивляет, что мы теперь преподаватели.
– Ты не просто преподаватель, – сказал Мишель, приветственно поднимая стакан. – Ты еще и коммандер.
Он выпил и, глядя в стакан, тихо произнес:
– Почему…
– Oui? – спросил Гамаш, когда пауза затянулась.
– Ледюк.
– Почему я оставил его?
Бребёф кивнул.
– Вы двое, кажется, сегодня обсудили это. Так что ты мне скажи.
– После вечеринки он пригласил меня к себе, – сказал Бребёф. – Он кретин.
– И даже хуже, – подтвердил Гамаш.
– Да, – сказал Бребёф, внимательно глядя на собеседника. – Что ты собираешься с ним делать?
– Ах, Мишель, – вздохнул Арман, положив ногу на ногу и подняв стакан на уровень глаз, чтобы видеть Бребёфа через янтарную жидкость. – Лучше беспокойся за свою сторону улицы. Тут надолго хватит разгребать завалы. А я буду беспокоиться за свою.
Бребёф кивнул, откусил от подсохшего сэндвича и задумался. Наконец он спросил:
– Ты говорил кадетам про стих тридцать шестой главы десятой Евангелия от Матфея?
– Нет. Оставил для тебя.
Мишель попытался подняться, но не сумел. А Арман сумел. Он поднялся и встал над Бребёфом, крупный, надежный, почти угрожающий. Казалось, он и не пил сегодня.
Арман протянул руку и с силой, какой не ждал от него Бребёф в столь поздний час, поднял его на ноги:
– Тебе пора уходить. Ты должен делать свою работу.
– Но какую работу? Почему я здесь? – спросил Мишель, заглядывая мутными глазами в знакомые глаза Армана. – Мне нужно знать.
– Ты уже знаешь.
Мишель Бребёф шел по коридору, скользя костлявой рукой по стене, чтобы не сбиться с курса, и размышлял о том, что, вероятно, есть немало причин, почему Арман прилетел к нему в Гаспе и вызвал сюда. С утеса Персе. Из небытия.
Из них двоих Арман всегда был умнее. А для работы в академии требовался ум.