Выходим из двери и Вика, запнувшись, резко хватает меня за руку
и буквально повисает на мне. Руки у массажиста крепкие, пожалуйста,
пользуйся.
– Ой, – говорит она и, держась за меня, поджимает ногу и второй
рукой поправляет туфельку.
Наши лица оказываются близко друг к другу, очень близко. Я
смотрю на неё… Удивительно, она всё ещё милая. Разумеется, это уже
не та свежая, пышущая красотой и ранней зрелостью школьница.
Есть и морщинки, и кожа чуть провисает, и пластика, судя по
всему была. Но глаза такие же синие, как сорок лет назад. Тот же
румянец на красиво очерченных скулах и те же полные, сочные губы.
Да и хрен с ней, с пластикой. А может…
Поддаваясь порыву я вдруг тянусь к ней, но она чуть
отворачивается и моё движение заканчивается в «нигде». Ну, мне к
этому не привыкать… Сердце всё-таки немножко дёргается и чуть
сжимается. Глупость какая… Точно, это из-за коньяка.
– Не надо, – вмиг сделавшись серьёзной, говорит она. – Вот если
бы тогда, помнишь, когда Альберт тут ещё был? Вот если б ты тогда
поцеловал, всё, наверное, было бы совсем иначе. А теперь ни к чему.
Ничего не будет…
– Э, Чебураха, ты чё творишь, в натуре! – раздаётся вдруг голос
Альберта. – А ну, отвали от моей девчонки!
Блин! Всё точно так же, как и в тот самый раз! Мы тогда
закончили девятый и балдели на школьной дискотеке в последний день
занятий. И всё было вот так же, абсолютно так же. Цеп стоял чуть
внизу на лестнице, а мы с Викой вышли из зала.
Покурить, кстати. Я полез целоваться, но тут возник Алик… её
дружок как бы. Она сказала мне, мол, не надо и, типа, что ты
делаешь, хотя была совсем не против. Как и сейчас. Сказала
специально, чтобы я сохранил лицо, потому что переть против Цепа
было самоубийством. Здоровый шкаф, метр восемьдесят пять, да ещё
широкий в плечах, боксёр, силач и хулиган. Он бы меня урыл.
Тогда я отошёл, а вот сейчас она мне говорит, что если бы в тот
раз я не струсил… Да пошёл ты нахрен, Альберт Черепанов! Цепень
хренов! Бычий! Да, точно, бычий цепень, иди ты в зад! Смешно. Бычий
цепень, иди в зад. Я улыбаюсь.
– Ты чё лыбишься, чмо! – разъяряется Алик и ускоряется,
поднимаясь по лестнице.
– Бычий цепень, вернись в зад! – надменно произношу, практически
декламирую я и замечаю огромные удивлённые глаза Вики.
А вот так, знай наших. Тем более, ты уже давно не муж. И,
почувствовав себя героем, настоящим Бэтменом, и получив от этого
неслабый кайф, я решаю не останавливаться на достигнутом. Вернее, я
не решаю, всё происходит само собой. Руки сами, губы сами, ну… в
общем, я же говорю, само.