Самым захватывающим впечатлением был мост через Быстрянку.
Берущая своё начало в Лунном озере на востоке, река жадно впитала в
себя растопленную весенним солнцем зиму. Бурный и неистовый водяной
поток проносился среди мокрых камней безумным пенным вихрем. Юному
взору Каролины впервые предстало подобное зрелище, ведь южные реки
были спокойными и ленивыми.
Навстречу процессии всё чаще попадались дорожные трактиры,
мельницы, усадьбы. Убогие провинциальные деревеньки сменялись
крохотными, но аккуратными городками. Всё это говорило о том, что
они подъезжали к Адаманту, благословлённой Древними столице
Сероземелья.
Наконец вдали показались белые шпили башен городской стены, над
которыми реяли тонкие серые полоски флагов. Но пока путников
окружал тусклый пригород с приземистыми домами и невзрачными
постройками. Знаменитые столичные кварталы были дальше, за
массивными восточными воротами.
Городские укрепления Адаманта считались неприступными, но сир
Ван Дейк относился к подобным заявлениям скептически. В конце
концов, Орда двенадцати ханов никогда не штурмовала их. Не делали
этого и армии Севера.
Движение стало замедляться, пока колонна вовсе не остановилась.
Довольно неожиданно, если учесть, что бумаги должны были
проверяться лишь на въезде в город.
– Что случилось? – Каролина выглянула в окошко. – Там впереди
какие-то люди.
Ван Дейк высунул голову в окно и увидел небольшой, покрытый
пылью дорожный фургон, рядом с которым остановилась карета графини,
возглавлявшая процессию.
– Я схожу узнаю, – сказал рыцарь и, надев свой закрытый шлем,
выбрался из дормеза.
Под ногами он с удовольствием почувствовал твёрдую мощёную
дорогу – приятное разнообразие после раскисшей весенней колеи, по
которой они пробирались большую часть пути.
Подойдя ближе, Ван Дейк увидел, что графиня, приоткрыв бархатную
штору, закрывавшую окно кареты, говорит с юношей, сопровождавшим
фургон верхом. Вторым всадником был закованный в латы воин.
– Я смиренно прошу прощения у вас, достопочтенная миледи
Тибальд, – говорил юноша, – но мой отец дал обет Гилберта Верного.
Он не разоблачится от своей брони и не проронит ни слова, пока не
исполнит своё намерение победить в турнире.
Доспехи отца юноши были похожи на одеяние самого Ван Дейка.
Скромные, лишённые модных украшений и известной доли изящности, они
могли похвастать царапинами и вмятинами, свидетельствовавшими о
богатом боевом прошлом. На узком зелёном сюрко, прикрывавшем лишь
нагрудник, угадывалось выцветшее изображение дубовой ветви.