– О чём эт ты задумался? – Женька щёлкает пальцами у меня перед носом.
– Да так, вспомнил кое-что.
– Щас поменяю тебе капельницу. У нас ещё один бутылёк остался, – убирая пустую склянку, объявляет она. – Вон и мне практика! Уколы, капельница.
– Чтоб её… практику эту, – ворчу я, краснея.
– Та ладно тебе, Максим! – забавляется, когда видит мою реакцию. – Чё я твою ягодичную мышцу никогда не видела, что ли…
– Я и сам могу уколы ставить, – комментирую сердито.
– Это неудобно. А мне как раз руку набить не помешает, – рассуждает она вслух невозмутимо.
– Руку набить? – вскидываю бровь. – Ты ж на ветеринара учишься, а не на медсестру…
– Да всё одно и тоже, – заявляет она, поправляя иглу, торчащую из вены. – Только с людьми я работать не хочу. С животными куда приятнее…
Это да…
20. Глава 20 Максим
Днём случается кое-что неприятное. В ванной неожиданно потёк кран, о чём взволнованно сообщает мама, показавшаяся в комнате со стопкой полотенец в руках.
Кое-как добираюсь туда на костылях и перекрываю воду. Соседи снизу тем временем уже вовсю насилуют звонок и тарабанят в дверь. Орут на весь дом как умалишённые. Стоит матери запустить их в прихожую, устраивают скандал. Правда, Григорович-старший, едва заприметив меня, как-то стихает. Уж не знаю из сочувствия или из жалости. Зато у его жены рот не закрывается. Сказки рассказывает про пострадавший евроремонт. Которого у этих пронырливых торгашей отродясь не было. Сам видел.
В общем делигирую Женьку в магазин сантехники. На обратном пути она пытается зайти к Григоровичам, дабы оценить материальный ущерб. Да только они её к себе не пускают. После чего становится понятно: больше шуму было.
Меняю кран и возвращаюсь к себе. Прошу Женьку поставить укол, потому что нога разболелась ни на шутку, и под воздействием лекарств меня как-то незаметно вырубает.
Дурацкие, беспокойные сны сменяют друг друга. Просыпаюсь, когда за окном уже сгущаются сумерки. Голова чугунная, от неудобного положения затекла спина. Сколько провалялся мешком непонятно. И пока глаза привыкают к темноте, я вслушиваюсь в голоса, которые звучат за стеной.
Мать с кем-то разговаривает. Это настораживает. Сколько раз просил никого в дом не впускать.
– До свидания, Галина Юрьевна, – звучит незнакомый женский голос совсем рядом.
– Может, дождались бы уже, – отвечает мать.