Ещё один внимательный взгляд. Контрольный. Теперь уже подмечаю все детали: от многочисленных украшений, красующихся на пальцах, до горделивой царской осанки. И да, осознание того, что ко мне в дом пришёл человек, которого я меньше всего хотел бы сейчас видеть, шарахнуло словно кирпичом по голове.
Кажется Женька показывала мне её фото. Только на моей памяти она была блондинкой.
– Ребята гостинцы тебе передали. Ты хоть спасибо скажи, приятно ведь как! – доносится до меня голос матери.
Мы с незнакомкой всё ещё смотрим друг на друга. Она – затравленно. Я – с плохо скрываемым изумлением.
– Ей? Спасибо? – уточняю у матери, склоняя голову вбок.
Гостья хмурится и на секунду недовольно поджимает алые губы. Помаду, видимо, подбирала в тон своему костюму.
– Здравствуй, Максим, – произносит тихо, но уверенно.
Обрела голос значит… Я уж думал так и будет стоять молча.
Вскидываю бровь и ухмыляюсь. К моему удивлению её щёки стремительно заливаются краской не то стыда, не то смущения.
Да уж, встреча так встреча! Вот уж чего не ждал.
– Галина Юрьевна…
Вскидывает вверх подбородок, не отводит взгляд. А руки-то дрожат, оттого и прячет их в карманы своего брендового костюма.
Делает глубокий вдох. Я его слышу. Едва заметный, рваный, судорожный.
Нервничает, хотя упорно продолжает строить из себя Жанну Д‘Арк.
– Меня зовут Арина Барских… Это я сбила вашего сына.
В комнате повисает гробовая тишина. Потом мать издаёт какой-то странный звук и хватается за сердце.
– Мам, – на автомате встаю, но тут же оседаю, скривившись от боли.
– Где у вас сердечные капли? – обеспокоенно спрашивает нарушительница нашего спокойствия, бросившись в сторону двери.
– Кухня, верхняя полка, быстрее давай неси! – командую, с тревогой наблюдая за родительницей.
Брюнетка спешит туда, а я протягиваю руку матери и прошу её присесть на кровать.
– Мам, что такое? Сердце?
– Ой… – она то закрывает, то открывает глаза.
– Мам… Дыши-ка глубже.
– Как же так, Максим… – качает головой будто не верит. – Это дочка того Виктора? Она?
Она появляется рядом с нами в ту же секунду.
– Вот, выпейте, – вкладывает в руку матери чашку, пахнущую валокордином, и приседает у её ног. – Извините, я не хотела…
– Не хотела, – повторяю раздражённо. – Какого чёрта ты вообще сюда заявилась?
Она виновато опускает глаза.
– Сколько ты накапала? – интересуюсь мрачно.