Ведь получалось, что я ничего не знал ни о своем здешнем
детстве, ни о родителях и прочих родственниках, ни о своей девушке,
если таковая имелась. А вряд ли ее не имелось у здорового молодого
парня вполне симпатичной наружности, которым тут оказался я. Или
вот про друзей не знал тоже ничего. Правда, с сослуживцами дело
обстояло немного проще. Похоже все те, кому я не был безразличен,
навестят меня за то самое время, пока очухиваюсь после контузии. А
через них, глядишь, побольше и о себе самом разузнаю.
Хорошо бы, конечно, рассмотреть личные вещи, принадлежавшие
Игорю Миркулову. Может быть, там найду какие-нибудь зацепки о
здешней своей биографии? Мне же еще, наверняка, анкеты предстоит
заполнять какие-нибудь. В СССР, насколько я знал от деда, всякую
бюрократию обожали. И вряд ли тут у них цифровизация в двадцать
втором году достигла таких же высот, как у нас к двадцать
четвертому году. Если совсем ничего не выйдет, то придется мучить
вопросами о себе хоть того же химика-санинструктора Гарика. Так я
решил для себя, когда ко мне в изолятор пришли еще двое парней в
синих матросских робах.
Оба парня обладали крепко сбитыми фигурами с широкими плечами.
Они остановились на пороге, уставились на меня с непонятными
ухмылками, да так и смотрели с полминуты. Потом один из них, лысый
и немного полноватый, сказал другому, который был похудее, немного
повыше и с блондинистыми волосами, постриженными коротко:
— Надо же, Вася, он нас не узнает!
— Да. Димка, похоже, не соврал, — протянул второй.
Я догадался, что речь шла о лейтенанте Томченко, потому
проговорил:
— Как лейтенант сказал, так и есть. Ничерта я не помню. Но вы
проходите, не стесняйтесь, заново знакомиться будем.
— Хм, даже так. Не ожидал такого поворота. Ну, да ладно. Всякое
в нашем деле бывает. Держи клешню, Сашка Барченко я, второй номер
водолазной группы, — протянул мне руку лысый.
— А я Вася Меньшов, третий номер, — протянул руку блондин.
Я понял, что навестить меня пришли самые ближайшие товарищи по
водолазной службе. Вспомнив свой недавний разговор с Томченко, я
сделал вывод, что теперь уже знаю всю свою команду. Ведь
получалось, что водолазом под первым номером был я сам. В сущности,
в своей прошлой жизни, в которой я служил боевым пловцом,
«ластоногим морским дьяволом», кое-какое представление о работе
водолазов-глубоководников у меня все-таки имелось. Коллеги,
как-никак, такие же покорители глубин. Только я и подобные мне
специализировались на деятельности в достаточно поверхностном
водном слое до сотни метров в глубину, а эти ребята-глубоководники
погружались, как я уже знал, на километры за счет своих жестких
скафандров. А без них даже с самыми продвинутыми дыхательными
смесями и с долгой декомпрессией глубины больше нескольких сотен
метров покорить для человеческого организма просто невозможно.