С теми, кто проходил этот первый медицинский отбор успешно, в
школе водолазов дальше работали не только инструктора, но и
врачи-физиологи, которые внимательно следили за состоянием каждого,
прилепляя свои датчики на тело испытуемого не только после
погружений, но и во время них. И умные медицинские приборы
записывали малейшие отклонения от физиологических норм, если
таковые имели место. Здоровенных габаритных парней в водолазную
службу старались не брать. Стандартное снаряжение под высокий рост
и могучие габариты подбирать трудно. Потому все мы втроем
подобрались примерно одинакового среднего роста и крепкого, но
все-таки не богатырского, конечно, телосложения. Да и лейтенант
Томченко выглядел примерно таким же. Ведь скафандры для
глубоководного погружения и делались стандартными, под средний
рост.
Парни рассказывали, что во время учебы им доводилось не только
погружаться на глубину в снаряжении разного типа, но и совершать
марш-броски по суше с полной выкладкой. Да и на суше их неплохо
тренировали, не только стрелять учили, гранаты кидать, выдерживать
рукопашный бой, но и преодолевать препятствия, как обычно учат
молодого бойца, но и, например, на психологическую выносливость и
выдержку тестировали, неожиданно оставляя в карауле на сутки и
проверяя, не ушел ли боец самовольно с поста до прибытия смены.
Наблюдали тщательно. Если человек, например, не уходил, но засыпал,
то считалось, что он недостаточно ответственный. И таких
отбраковывали. Лишь самых стойких, тех, кто могли сутки находиться
на посту, не засыпая при этом, оставляли для дальнейшей учебы.
Причем, проверяли по-разному на внимательность тоже, засылая к
посту «диверсантов» в пределах видимости, но открыто не провоцируя
караульного. Посторонний человек как бы просто занимался своими
делами в пределах видимости. И если потом испытуемый рассказывал в
подробностях, что этот «диверсант» делал, где и сколько времени
находился, то на такого парня, значит, можно было положиться. А вот
если караульный потом бодро рапортовал, что ничего не происходило,
инструкторы делали вывод, что с внимательностью у испытуемого
плоховато, либо он склонен к замалчиванию проблем. Таких тоже
дальше водолазному делу не обучали, а отсылали для прохождения
службы в другие места.
Тренировали будущих водолазов и в подземельях, и в узких трубах,
и даже в таких труднодоступных местах, как отсеки затонувших
кораблей. Каждый водолаз должен был уметь покинуть подводную лодку
через торпедный аппарат. А в снаряжении это не так уж просто.
Впрочем, меня тоже учили такому, только на стенде в бассейне.
Причем, я быстро преодолевал всю длину, работая ластами. У нас же
снаряжение полегче было, чем у этих водолазов. Конечно, те, кто
страдал клаустрофобией, боязнью замкнутого пространства, те
отсеивались очень быстро. Оставшихся учили пользованию различным
дополнительным снаряжением и оборудованием, необходимым для
обеспечения погружений, минно-взрывному делу, да и навыкам
связистов тоже. И, разумеется, оказанию первой помощи. А потом,
после всех зачетов, еще устраивали контрольные погружения. Причем,
не только одиночные, но и групповые, чтобы водолазы приобрели опыт
взаимодействия друг с другом на глубине. Кто все испытания проходил
успешно, тот и получал допуск для работы с новейшими глубоководными
скафандрами семейства «Донный».