- А что за пещеры? И почему их то шахтами, то пещерами
называют?
- Начиналось всё как шахты. Когда-то нашли там серебро,
много серебра. Стали разрабатывать жилу-то, и докопались до пещер,
что давным-давно вода проделала. Через пещеры со стороны можно
выйти на тот бок кряжа, на котором мы сейчас, шахты-то сами аж за
хребтом… ну, показать – не покажу, не видно ни хрена… А потом
как-то рванули в одной из штолен заряд динамиту, и попёр из трещин
в стенах серный газ. Семьдесят человек шахтёров и всё начальство
ихнее там полегло. Приезжал колдун – специалист из ссыльных –
что-то там копался-копался, да и сказал, что есть в стенах полости,
заполненные этой гадостью, а, сталбыть, разрабатывать жилу дальше
нельзя. И чтоб жадные да дурные старатели туда не лезли, взорвал
Белый отряд входы в шахты – те самые, что с другой стороны. А про
пещеры они не знали, да и мало кто знает… Вот так, господин Фигаро.
Место, сами понимаете, жуткое, да только останавливаются там
охотники на ночлег часто-густо, и никогда никаких проблем не было.
Вот, разве что, говорят, что по эту сторону горы волколаков
видывали, да только в пещеры они не полезут. Там камень есть… ну,
вы и сами всё увидите скоро. До пещер минут двадцать ходу…
сейчас-то, допустим, час – вона как метёт!..
…Не час и не два, а почти три часа пробирались они сквозь
снег и ветер. Стоило убрать ветровой экран, как снег тут же
залеплял глаза, а ревущий ураган мгновенно выдувал из-под шуб всё
намёки на тепло, продирая до костей. Ноги проваливались в снег,
скрывавший под своей белой шубой острые как бритва камни, а ледяные
вихри налетали, казалось, со всех сторон одновременно.
Поначалу следователь боялся, что из бурана может
выпрыгнуть что-нибудь огромное и хищное, потом на страх не осталось
сил. Только размеренное движение метронома: поднять ногу, опустить
ногу, убедиться, что она стоит устойчиво, опереться на неё, поднять
другую ногу…
Щит держали попеременно, но даже инквизитора хватило всего
минут на двадцать. Идти же без кинетического барьера было
совершенно невозможно; ветер сразу же прижимал к земле и забивал
рот и нос снежной крошкой, так что Артур-Зигфрид, в конце концов,
выругался, и повесил над ними какую-то сложную штуку, которую
обозвал «адаптивным матричным щитом»: «…если что, то это Френн
повесил… Научу, научу. Лет через сто. Может быть…»