Он умылся, степенно побрился, посетил туалетную кабинку,
вымыл руки, немного подумал, решив, в конце концов, что ванную
можно принять и позже, и проследовал в избу, где в просторной
горнице Френн уже раскладывал по тарелкам варёную в кожуре
картошку. Инквизитору приходилось ютиться на маленьком столике у
печи; всё остальное пространство Артур уже заполонил деревянными
ящиками, которые сейчас, увлечённо сопя, вскрывал, извлекая на свет
божий разнообразные хитрые устройства с лампочками, пучками
разноцветных проводов и циферблатами, тут же соединяя всё это между
собой.
Фигаро вздохнул: вмешиваться в этот процесс не было
никакого смысла, равно как, впрочем, и приглашать
условно-материального Артура-Зигфрида за стол. Поэтому он плюхнулся
на широкую скамью, пожелал инквизитору приятного аппетита и
принялся исследовать, что же, помимо картошки, Небеса послали им на
пропитание.
Сетовать на Небеса не приходилось: к картошке прилагалось
блюдце с топлёным маслом, фарфоровая солонка, крепкая гранёная
перечница, розетка с мелко рубленным свежим укропом («а вот и
зелень», – подумал следователь), плетёная корзинка, где глянцевито
блестели бочковые огурчики, деревянный круг размером с маленькое
колесо, щедро устланный тонко нарезанной бужениной, а также тем,
что Фигаро на первый взгляд определил как бастурму. На отдельной
тарелке лежала щедро присыпанные тмином жареные стейки
лосося.
Френн пожал плечами, и, безапелляционно указав вилкой на
всё это великолепие, сказал:
- Извините, Фигаро, но у меня от консервированной жратвы и
железнодорожной кухни скоро заворот кишок случится. Так что не
обращайте внимания на количество и давайте, налегайте, не глазейте.
Не на выставке.
- А откуда, собственно, всё это взялось? – Следователь,
которого не нужно было просить дважды, положил себе на тарелку
рыбный стейк покрупнее, переломил фонтанирующую паром картофелину
и, щедро её посолив, отправил в рот, тут же охладив огурцом. –
Артур наколдовал?
Призрак только фыркнул, раздраженно распушив
усы.
- Нет, – Инквизитор поперчил кусок буженины и аккуратно
разрезал ножом картофелину на четыре красивые четвертушки, – это
Швайка. Прислал утром с посыльным. Как говорится, от хозяина
дорогим гостям. Там еще два баула; кое-что пришлось выставить на
холод… Кстати, наш бравый капитан явно знает толк в выпивке. Я
проснулся в шесть утра – ну о-о-о-о-очень уж понадобилось в нужник
– и голова почти не болела. Слабость только, но в нашем-то
возрасте…