Я сдерживался от того, чтобы меня не начало трясти от ненависти
и желания вцепиться ему прямо в глотку. Что-то вызывало у меня
бурную реакцию на Импарс Калсерион. И очень скоро я выясню, что
именно.
Инквизитор не дрогнул. Даже не изменился в лице. Он умел держать
себя в руках, но это и не удивительно — иных людей в инквизиторы и
не берут.
— Что ж, Элиадирас Каллепер, сын Каймерии Каллепер, — спокойным
голосом произнёс он на весь зал, даже виду не показав, какие эмоции
сейчас испытывал, увидев меня. — Во имя Человека-Бога и от имени
его я благословляю тебя, и пусть свет осветит все уголки, — его
глаза, мне показалось, недобро сверкнули, — твоей тёмной души,
уберегая от ереси.
И коснулся своей жёсткой ладонью моего лба.
Я хотел бы сломать эту ладонь, но не уверен, что в своём
состоянии буду свободен это сделать голыми руками. Но в чём я
уверен, так это что сделаю это с помощью сил хаоса.
— И увидимся после проповеди, сын Человека-Бога, — он
подтолкнул меня к залу.
Я рассчитывал, что мне удастся или попросить аудиенции, или
прокрасться следом за ним, однако раз инквизитор сам меня вызывает,
то и так сойдёт. Самое главное, что я смогу с ним встретиться с
глазу на глаз, чтобы получить все ответы на вопросы, которых стало
только больше.
Я спустился обратно и стал наблюдать за завершающей частью его
проповеди. Люди будто забыли обо мне, продолжая внимать каждому его
слову. На их лицах застыли всё те же выражения, которые исчезли
лишь, когда инквизитор громко произнёс:
— Да благословит вас всех Человек-Бог!
Будто этими словами снял с их оцепенение, выводя из транса. Люди
зашумели, люди недружным хором благодарили инквизитора, который
удалялся, и что-то между собой обсуждали. Медленно и верно толпа
направилась к выходу. Но я не спешил за ними.
Не боишься, что он сейчас попытается убежать?
Такие, как он, редко убегают. Сейчас ему так же любопытно, как и
мне. И я уверен, он захочет встретиться с тем, что, скорее всего, и
создал.
А если ловушка?
Тогда ты поможешь мне.
Ага, то дать мне девушку не хочешь, а помогать
просишь?
Да.
Тц…
Я наблюдал, как зал медленно пустеет и где-то через полчаса в
нём не осталось никого, кроме меня, парочки прихожан, что хотели
помолиться самостоятельно, а послушниц со стражей. Зал будто
преобразился. Теперь он выглядел иначе и больше походил на склеп
веры, чем на его источник.