Почерневшие глаза Немцева молниеносно перемещаются на мою руку.
— Блять… — хрипит он, морщась в сумасшедше чувственной гримасе и запрокидывая голову.
От этого меня опять прошибает пот и сбивается дыхание.
В эти секунды я напрочь забыла о том, что мы сейчас не одни!
Его челюсть напрягается, и он снова пытается заглушить свой стон, опустив руки вдоль тела и вцепившись пальцами в край ванной.
Боже…
Он собирается кончить?
Его шея и плечи каменеют, а взгляд из-под полуопущенных век прокатывается по моему телу сверху вниз, цепляясь то за мою ноющую грудь, то за мое пылающее от возбуждения лицо.
Это ужасно! Ужасно, потому что все это могло бы быть просто отвратительным! Могло бы быть грязным и пошлым, если бы хоть на миллиметр сдвинуть с места некоторые составляющие этого спектакля.
Может поэтому он вцепился в этот чертов бортик до побеления костяшек? Потому что тоже прекрасно это понимает? Понимает, что я вижу ровно столько, чтобы мы не превратились в участников какой-нибудь общажной оргии...
По моему позвоночнику стекает капля пота.
Я уверена в том, что для него эта игра — такой же эксперимент, как и для меня. И я вижу, как его щеки становятся красными, когда он пытается подавить дрожь от накрывшего оргазма, приоткрыв губы и уронив на грудь темноволосую голову.
В моем животе происходит переворот. Сжимаю бедра и, не дожидаясь пока Немцева отпустит, толкаю пальцами дверь, бесшумно испаряясь из помещения.
На ватных ногах выхожу в шумный коридор, пытаясь вспомнить, зачем я вообще сюда приходила!
— Спасибо… — неосмысленно улыбаюсь Мартину, забирая у него свой наполненный льдом и мятой стакан.
Закусив губу, осматриваюсь вокруг.
Выпитое залпом “Мохито” царапает горло.
— Где твоя сестра? — сиплю и откашливаюсь, снова суя Мартину стакан.
— Здесь где-то, — неопределенно отвечает он, наблюдая за бассейном поверх моей головы.
То есть, они не встречаются? Или у них свободные отношения? Как вообще это понимать?
Дернув за ширинку своих шорт, стягиваю их по бедрам.
Оголив задницу, одетую в микроскопические бикини, отдаю мобильный этому чистокровному арийцу и с разбега сигаю в бассейн.
Остывшая за вечер вода поглощает с головой. Заткнув нос, ухожу на дно, а потом возвращаюсь на поверхность, оттолкнувшись от него ногами. В уши врывается шум музыки и вечеринки, а в моей голове просветляется.