Снова смотрит, как на глупую овечку, на которую в любой момент готов напасть. Лев, царь зверей, хищник. Такой загрызет и дальше пойдет, мама.
Хм, а какой Савелий Романович без одежды? Ну ПРОСТО интересно!
А ЧТО такого? Ох, мамочка, ну почему у меня сводит низ живота, когда Савелий Романович близко? Меня всю лихорадит, между ног аж печет, и при этом я знаю, что он очень опасный человек.
Так, Даша — дыши! Ну что за идиотские мысли?! Собралась, амазонка, ну же! Где твои тормоза, где буйки, где шлюпки?! Дайте хоть одну, хоть дырявую и без весла…
— Вы меня хотели видеть. Я здесь.
Переминаюсь с ноги на ногу. Савелий Романович закуривает, откидывается на кресле. Он устал. Я вижу в нем это. Наверное, устал девушек раздаривать за целый день.
— Потанцуй для меня.
— Хорошо.
Спорить с ним я не решаюсь. Поднимаюсь на небольшую сцену и исполняю несколько движений, которые уже успела выучить и отрепетировать за эти дни.
Крутой смотрит. Молча. Не отводя от меня взгляда. На этот раз более пристально и без насмешки.
В какой-то момент я понимаю, что ему нравится, и начинаю стараться сильнее. Двигаюсь плавно как кошка, мне льстит, что ОН смотрит на меня. На одну только меня, не знаю… меня это будоражит. Заставляет чувствовать себя какой-то особенной.
— Хватит.
Глухо отвечает, а после коротко хлопает ладонью по колену.
— Ко мне.
Сцепляю зубы. Как у Тузику обращается. Слезаю со сцены, подхожу к нему.
— Так обычно собачек зовут.
— Если я захочу, ты будешь моей сукой. И лаять будешь, и прыгать на задних лапках.
Власть, Крутой в себе уверен, даже слишком. Господь бог прямо во плоти. Он себя любит, и еще раздражен почему-то, я вижу, что рубашка на нем едва ли не трещит от напряжения.
Что изменилось за эту неделю? Я не знаю, но меня это отношение бесит. Я же тоже человек, а не просто кукла на ходулях.
— Что?
Смотрит так, что я кипеть начинаю. За кого он меня принимает.
— Вам это, случайно, корона голову не давит?
— Похоже, прошлый урок уважения ты не усвоила, маленький глупый воробей.
— Я не воробей! У меня имя есть. Вообще-то, я Даша!
— На колени встань, Даша и попроси прощения.
Глаза Крутого темнеют, а на лице ни одной эмоции, кроме холода.
Я проявила неуважение к тому, кто этого не выносит. Снова. Меня же предупреждали так с ним не разговаривать, но что-то внутри дико протестует. Я не могу играть, когда Крутой ко мне, как к суке обращается.