– Не зря ли, товарищи, панику подняли? – строго поинтересовался будущий нарком по военным делам. – Наша революция сильна, победоносно шествует по необъятным просторам Советской Республики, а скоро шагнет через линию фронта. И вдруг появляются провинциальные прорицатели и пугают нас: мол, ежели ненароком обидим золотопогонную мразь, то катастрофа случиться может… Не слишком ли вы, парнишки, заботитесь о царских генералах?
Он грозно посмотрел на неуместно ухмыльнувшегося Левантова и потребовал доложить, где тот служил. Георгий вытянулся по стойке «смирно», вытащил стопку мятых бумажек и подробно доложил, что служил в 121-м Пензенском полку 31-й пехотной дивизии, участвовал в июльском наступлении, а также в других боях. В подтверждение своих слов он представил все тот же обрывок сибирской газеты про папашу и напечатанный на грязно-серой бумаге листок с изложением подвига рядовых Степашина, Филимонова и Левантова, предупредивших армейский солдатский комитет о заговоре контрреволюционных офицеров.
– Есть такой полк, – кивнул Подвойский, пролистав записную книжку. – Как поживает ваш командир полка, бывший полковник Мансурадзе?
– Погиб в конце сентября в боях за Вашкоуц, – сухо сообщил Левантов.
Пока допрашивали Георгия, Адам принес чайник и две оловянные кружки. Колотый сахар громоздился горкой в вазочке, расположившейся поверх карты в районе Смоленска. Роман успокоился и складно повторил свою легенду. Даже назвал по именам партийных руководителей, с которыми был якобы знаком. Закончил он совсем нагло:
– Жаль, товарищ Раскольников с нами не поехал, это он рекомендовал мне во флот записаться. Когда его отряд в Москву пришел, я просился на бронепоезд, но товарищ Раскольников сказал, что надо сначала моряком стать, а потом уж в морской полк записываться…
– С этим понятно, – нетерпеливо прервал его Дзержинский. – Объясните, почему вы считаете, что может случиться погром офицеров и последующие события.
– Так это же очевидно. – Роман приготовился заново повторять аргументы и невольно вздохнул. – У старослужащих накопилось изрядно ненависти к офицерам, разгоряченная толпа не станет разбираться, сволочью был офицер или порядочным человеком. Опять, как в феврале, станут убивать кого ни попадя. В таких случаях под горячую руку попадают обычно именно невинные. Именно те, чьи военные знания могли бы пригодиться Республике Советов.