— Наконец-то интересненькое, —
воскликнула Эни, добравшись до разворота второй страницы «Вечернего
Кленфилда», — слушайте: «Очередная трагедия в Королевской опере». Я
так и думала – опять Руко Нори – мой любимый журналист. Говорят, он
ещё и хорош собой, — мечтательно произнесла она, — читаю:
Вчерашним вечером сотни артанцев
посетили Королевский оперный театр, дабы насладиться шедевром
минувшего столетия – оперой «Слепой мастер», что принадлежит
бессмертному перу великого Ибу́ро Сано́тти, ушедшему из жизни в
возрасте тридцати семи лет. Его внезапная кончина, которой ваш
покорный слуга посвятил отдельное исследование, лишила мир
талантливого композитора, чья музыка, словно сотканная из
новаторских идей и аллюзий на народные мотивы, является сияющей
вершиной оперного искусства.
Но музыка Санотти обладает и ещё
одной особенностью. Ох, не зря его так редко ставят на сцене!
Проклятие, напрямую связанное с теми мрачными преданиями, уже не
одну сотню лет окутывающими Королевскую оперу, словно передаётся
через произведения великого композитора. Например, — Эни
сделала паузу, отхлебнув из любезно поставленной перед ней чашки
чая, — при исполнении его ноктюрна девушка из знатного
семейства, клан коего я не указываю из скромности, как и имя
несчастной девушки, выбила себе глаз скрипичным смычком. Кто-то
припишет происходящее неумелому обращению с новомодным
континентальным инструментом. Это их полное право. Только я уверен,
мы имеем дело с проклятием театра и проклятием самого Санотти. А уж
когда они сложились вместе…
Вчерашним вечером я сразу ощутил
зловещую ауру сразу, как только перешагнул порог театра, —
взахлёб читала Эни, — даже дым ароматических палочек, что
воскурили на алтаре бога Гозёками в холле, нёс в себе явственную,
чуждую струю горечи. Зрители были притихшими, словно в ожидании
чего-то плохого.
— Какая чушь! – воскликнула Рика, — и
не стыдно этому господину Нори писать столь откровенную халтуру.
Зловещая аура! Горькая струя, — сразу видно, ничегошеньки он не
почувствовал, просто выдумал задним числом, чтобы привлечь внимание
читателей.
— Не только одни чародеи
чувствительны к проявлениям духовной энергии и тонкого мира, — со
значением заметила госпожа Призм, — вот, когда пропал мой любимый
котик Бо́ки, я сразу ощутила самое дурное предчувствие. Так оно и
вышло. Бедняга скушал отравленную мышь (соседей одолели грызуны, а
они по жадности не стали звать мага) и умер.