Быр-быр-быр… Мойдодыр… Наполеон-то
тут к чему? Кого, разбивать-то будем?
Я не знал, что и думать.
Бомбят. Кто? Причем, не только наши
города.
Глава 12 Война — войной, а обед — по
расписанию
В который раз я уже замечаю, что люди
здесь совсем не глупее тех, что меня дома окружали. Не менее
сообразительные, хоть и менее образованные. Ну, а во многих бытовых
вопросах ещё и фору дадут тем, среди которых я жил до попадания
сюда.
— Кто, напал-то? — только и было
слышно справа, слева, впереди и сзади меня.
Не только в моей голове возник такой
вопрос после прослушивания сообщения по радио.
— Сказано же — кто-то, — с умным
видом изрек стоящий рядом со мной интеллигент. — Кто-то.
На него как на дурачка посмотрели.
Что — кто-то, это все слышали.
— Про Париж что-то ничего сказано не
было. Про Берлин — было, про Мадрид — было, а про Париж — не
сказали, — вращала выпученные глаза тучная баба буквально в метре
от меня. Луком ещё от неё тащило неимоверно. Что, она одним им
питается? Или — моется в отваре луковой шелухи?
— Тебе-то что до того Парижа? —
поддел её худющий мужик в кепке.
Мужики здесь почти все такие, а вот
бабы многие… есть за что подержаться.
— Интерес имею, — прозвучало ему в
ответ. — Как свободная советская женщина.
Мужик только головой покачал. Сказать
ему было нечего.
Меня столица Франции в настоящий
момент меньше всего интересовала, а вот что Москву и Нижний бомбили
— плохо. Пермь ещё была упомянута, а это тоже — почти рядышком. Так
и до Вятки неведомый враг доберётся. Впрочем, здесь и бомбить-то
нечего, разве что артели по производству гипсовых изделий и
дымковских игрушек. Но, кто его, вражину неведомого, знает,
взбредет ему в больную голову и начнет он Вятку бомбами
посыпать…
— Летят! Летят! — вдруг заорала опять
та же толстущая баба и начала в небо пальцем тыкать.
— Где?
— Кто?
— Откуда летят?
Сразу тут и там раздалось вокруг
меня.
Кто сразу куда-то бежать бросился.
Кто головы задрал и стоит, в небо пялится. Высмотреть пытается, кто
там, где летит.
Я поглядел в направлении, куда
любительница лука указывала, но что-то ничего не разглядел.
Привиделось ей, наверное.
— Да нет там ничего. — махнул рукой
худющий мужик. — Машка! Чего, дура, народ баламутишь? Сама с ума
сошла и других сводишь!
Луковая же душа громко визжа уже вниз
по бывшей Царевской мчалась. Не дай Бог кому на её дороге стоять…
Сшибет — не заметит.