Что делать? Куда идти теперь после
таких новостей?
Я один топтался на месте, а люди от
столбов с громкоговорителями всё расходились и расходились. У всех
сейчас забот полон рот стал, я же — как не пришей кобыле хвост.
В военный комиссариат идти?
Нет, поесть сначала надо. Влиться в
ряды я ещё успею, а вот супчику для поддержания жизненных сил
организма необходимо прямо сейчас тарелку-другую навернуть.
Обязательно — с хлебушком. Ну, и мяса кусок. Можно даже жирный.
Меню позднего завтрака или раннего
обеда в моей голове давно уже сформировалось, но дальше этого дело
никак не шло. То одно, то — другое препятствовало.
Ноги меня сами, без участия головы,
донесли до заведения, где Спиридон Спиридонович дверьми командовал,
открывал и закрывал их по мере необходимости.
Опять у меня домашний стереотип
сработал — идти есть, покупать, ремонтировать и так далее по
списку, надо туда, где кто-то знакомый имеется. Там — блат. Может и
совсем не большой, но всё же. Бабушка моя часто ворчала, вот де —
деньги есть, а путного на них купить сложно. Везде блат надо иметь.
Есть блат — купишь что-то хорошее, нет — дело твоё плохо.
Спиридон Спиридонович не на первых
ролях в заведении, но коли я его знакомый, больше надежды, что
тарелку полнее нальют и вчерашней котлетой не отравят. Нет, что в
детстве и юности в голову заложено — так в ней долго и остается,
хотя жизнь здесь совсем другая…
— Добрый день, Спиридон Спиридонович.
— маленькая стрелочка на моих часах уже за двенадцать перевалила,
вот поэтому так я бывшего смотрителя и поприветствовал.
— Решили свои дела в губздраве? —
поинтересовался старик.
— Куда там…
— Во, говорил же я… Поесть к нам?
— Поесть.
— Милости просим. Сейчас я девицам
нашим про тебя сообщу…
Ну, а что я говорил? Блат — сила.
Вскоре, на местами штопанной, но
чистой скатерти, передо мной возникла большая тарелка борща.
Запах… Мой желудок чуть наружу не
выпрыгнул.
Нет, это тебе не Москва… Или, там я
не в те места питаться ходил?
Впрочем, сейчас эта мысль ко мне как
прилетела, так и улетела. Пищевая доминанта уселась на трон и мне
было не до мудрствования и размышлений.
Первая ложка — самая вкусная. Чуть
горячо, но не холодно же?
Сейчас я его с хлебушком, с
хлебушком…
Не успел я и половины тарелки
выхлебать, как на улице что-то грохнуло. Затем ещё и ещё раз.