Я рассматривала выставленные напоказ амулеты, шаманские бубны, маски, гримуары и чувствовала себя Алисой или Гарри Поттером в музее волшебных вещиц. Так увлеклась, что совершенно забыла о цели посещения этого раздела, медленно шла, машинально прижимая к животу крошечную клетку – бывшая хозяйка сиреневого птенца называла её подсетником и позволила не возвращать, ведь после больной птицы туда нельзя сажать других.
Продавцы не показывались на глаза и не вопили, расхваливая свой товар, кто-то сидел на коврике в глубине бутика и медитировал, кто-то флегматично созерцал голубое небо с тонкими облачками, кто-то изучал фолианты. Складывалось впечатление, что продажа не цель для этих персонажей и сама торговля лишь сопутствующее занятие, даже повинность. Поддавшись умиротворяющей атмосфере, я брела по белому песку и дошла почти до середины ряда, когда из ближайшей лавки выскочил седой старик и вцепился в подсетник, заставив меня остановиться:
– Сколько хочешь за птицу?
Я отшатнулась, крепче взявшись за ручку-кольцо:
– Не продаю. Он болен, ищу лекарство.
Старик молодцевато присвистнул, этот сигнал тут же развеял всеобщее дремотное состояние, вокруг нас выросла толпа.
– Продай, продай… – слышалось со всех сторон. – Тебе не справиться с ним! Лиловая Гароуда не подчинится обыкновенному человеку!
– Эй! Эй! Не трогайте! – возмущалась я, отпихивая жадные руки. – Я не собираюсь никого подчинять. Вылечу и отпущу на волю.
– Она ненормальная! Отпустить такую драгоценность!
Вокруг меня собралось столько крепких мужчин, что им ничего не стоило силой отобрать у меня птицу. Этого никто даже не пытался сделать. Все выкрикивали цену, повышая её как на торгах. Руководил этим безобразием старик, первым заметивший клетку в моих руках. То ли взял на себя роль аукциониста, то ли вообще был старшим в ряду артефакторов.
Галдёж усиливался, я пятилась, но скоро пути к отступлению мне отрезали. Я оказалась в кругу рассерженных торговцев. Первое впечатление об этом разделе рынка оказалось обманчивым. Где те милые спокойные люди? Откуда взялась ватага, нацеленная на добычу? С каждой секундой я всё сильнее ожидала какую-нибудь подлость: удар по голове или подножку. Конечно, проще было уступить им, тем более что я не представляла, как ухаживать за нечаянно полученной живностью, но мной руководило природное упрямство: не люблю, когда вынуждают поступать против собственной интуиции, а она подсказывала, что доверить чересчур настойчивым покупателям птичку, за которую я взяла на себя ответственность, я не готова.