Арья удивленно уточнила:
— Возьмешь вину на себя?
— Разумеется, — сухо ответил Грант, не глядя на невесту. — И
все обязаны прикусить языки, включая тебя. Я убил Аленсу — и все вынуждены
будут этот факт принять, даже у короля не возникнет сомнений в моем праве. Но
если кто-то узнает, что на самом деле она умерла от твоей руки, то тебе
придется отвечать по закону. А при твоей репутации вряд ли кто-то захочет
проявить сострадание.
Арья долго смотрела на его профиль, но потом медленно
кивнула. Решение единственно верное, Грант в нем и не сомневался. И ведь нет
большой разницы, кто из них ударил первым. Когда демоница увидела, как
обезумевшая женщина продолжает втыкать кинжал в уже бездыханное тело, она ни
мгновения не мешкала. И если бы этого не сделала Арья, то Аленсу прикончил бы
Грант — он не смог бы жить с мыслью, что убийца его Элеи все еще дышит. А закон
Олагонии допускает такую расправу, никто не посмеет осудить. К сожалению, горе
отца и матери не утихнет, но и это теперь уже не исправить.
Кьяр долго над чем-то размышлял, а потом встал со своего
стула, на котором недвижимо провел несколько часов, и повернулся к выходу:
— Ты прав, похороны откладывать нельзя. Я не буду оставаться
на церемонию — можешь вздохнуть спокойно.
Спокойно дышать дракон пока не мог. И зачем-то спросил уже в
спину противнику:
— Ты никогда этого не покажешь, но я вижу твою боль как
черное облако. Кем она для тебя была?
— Солнцем, — беспечно ответил демон, не обернувшись.
Почему-то иного ответа Грант и не ждал.
В тот печальный вечер Элею Феррино, возлюбленную наложницу
герцога Абеля, торжественно проводили в последний путь. Она была дикой,
решительной, странной, неповторимой и яркой. Такой и останется в сердце
каждого, кто был с ней знаком. Ее история закончилась на погребальном костре.
Кусь 1-2
***
Моя история началась на погребальном костре. Сознание, все
еще плавающее в туманном болоте, иногда то поднималось к поверхности, то
опускалось на самое дно. И в такие моменты я будто ловила отголоски одной из
своих жизней. И в определенный момент ощутила, что внизу никакой притягивающей
границы не осталось. Вряд ли я это до конца осмыслила, просто почувствовала
каким-то фоном — Элеи больше нет. А может, ее никогда и не было.
Зато в этот момент моему разуму стало куда проще
приближаться к другому смутному барьеру. Тоже плотному и непроницаемому, но
сейчас изредка с той границы реальности я разбирала голоса: