— Жаль, конечно. Сколько она уже в этой коме лежит? Василь
Петрович говорит, что с таким повреждением мозга не живут — а она вон, борется.
Характер!
Другая женщина прикрикнула:
— Катетер меняй! Стоит тут рассуждает. Не каждого пациента
можно спасти — и это не наше с тобой дело, но свою работу мы должны сделать. У
нас тут хватает тяжелых, некогда лясы точить.
Хотелось спросить, выжил ли Никита и сколько времени прошло,
однако ничего не получалось. Медсестры что-то сделали, и почти сразу я вновь
погрузилась в приятную глубину. Это существование было напрочь избавлено от
боли и переживаний — сладкий бесконечный сон, чаще всего лишенный даже коротких
мыслей. Стоило мне начать что-то чувствовать или отчетливо осознавать, как
новая доза лекарства заново возвращала меня в туман без единого порога, о
который можно споткнуться.
Но однажды все изменилось, а ведь за целую вечность я успела
забыть об ощущении дискомфорта. Нет, я вовсе не проснулась, но мне привиделся
кошмар — будто я захлебываюсь ледяной водой и никак не могу спастись. Память
подкинула серое полузабытое воспоминание или даже ощущение: со мной подобное
уже происходило, и тогда я очень хотела жить. Буквально по инерции захотела и сейчас
— лениво и медленно начала двигать во сне руками в попытке вынырнуть из пруда и
глотнуть воздуха. Но теперь рядом не было спасителя — вообще никого не было, да
и этот водоем тянулся во все стороны на расстояние бесконечности. Однако сами
движения будто начали меня будить, я шевелилась все интенсивнее и даже
постепенно вспоминала, что такое страх. С нарастающим ужасом и сознание быстро прояснялось.
Ну уж нет, сама я не сдамся! Как там когда-то в далеком прошлом сказала молодая
медсестра? У меня характер!
И стоило мне вспомнить о себе так ясно, как следующий рывок
удался. Я вынырнула на свежий воздух и раскашлялась, выплевывая воду. Вмиг
вернулись все мысли и ощущения, чуть медленнее возвращались слух и зрение. Я
сидела в каком-то водоеме — совсем неглубоком и маленьком, оттого и
удивительно, что я каким-то образом пыталась утонуть едва ли не в лужице. Да и
жидкость оказалась не ледяной — наоборот, приятной и теплой. Вокруг развернулся
вовсе не столичный парк, а ведь именно он и вызвал самые отчетливые ассоциации.
Глаза, отвыкшие от света, теперь щурились и слезились даже на полумрак. Вокруг
были расставлены магические светильники, а за ними нависали серые своды пещеры.
Счастье и облегчение от неожиданного спасения было столь велико, что я даже не
испугалась неизвестной локации. Я жива — и это главное! Остальные проблемы буду
решать по мере поступления.