–
Простите, пожалуйста, – пробормотал Петер, – я всё
испортил.
– Да нет,
наоборот, – сказал Джон и поднялся на ноги. – Она ведь точно
каменная ходила уже сколько лет. Ни улыбки, ни слёз. Словечка не
услышишь – только смотрит, если что-то надо, а я у неё в голове
читаю. Как вот сейчас. И почти всё время невидимая. Я-то знаю, где
она, да только от этого не легче. А ты её… Ты её, кажется,
расшевелил. Спасибо тебе.
Петер
покраснел и потупился.
Джон
прошёлся, разминая ноги, и легонько пнул ведро.
– Знали
бы вы, как мне вас неохота отпускать, – сказал он.
–
Неохота? – Кат поднял голову.
– Да. Вы
мне понравились.
– Чем же?
– удивился Петер.
Джон
покрутил ногой в стоптанном ботинке, растирая брошенный часом
раньше окурок.
–
Страданием своим, – отрывисто, сквозь зубы сказал он.
–
Страданием? – переспросил Петер.
Джон
выпрямился.
– Именно,
– сказал он. – У вас обоих кое-что есть за душой. То, что не даёт
покоя. То, что не можете забыть. Не можете простить себе. Мне
отсюда вас не прочитать: многоуровневая блокада, мать её. Но опыт,
знаете ли... Так как? Прав я, или нет?
Петер
сгорбился, разглядывая собственные ботинки, покрытые засохшим
песком и хвоей.
– Да, –
выдавил он.
Кат
промолчал. Джон поглядел на него из-под шляпы и понимающе
кивнул.
– Я в вас
верю, – сказал он. – Верю, что не бросите всё на полпути, как те,
кто здесь до вас шлялись. Пойдёте до конца. Страдание, ребята, оно
всегда вдохновляет. Не даёт сказать: да ну его, своя рубашка ближе
к телу, живём один раз, пускай другие жопу рвут…
Петер
вздохнул – тяжело, длинно. Как-то совсем непохоже на
себя.
– Удачи
вам, – добавил Джон. – И это… Как машинку у берега найдёте, сразу
на Батим не кидайтесь. Там хреново. Нужно бы
подготовиться.
– Я
подготовлюсь, – сказал Кат.
«И
попрощаюсь», – добавил он про себя.
Да, они многое знают, и
многое им подвластно; их можно назвать всеведущими и всемогущими.
Хотя это, пожалуй, вопрос точки восприятия. Меня тоже некоторые
считают всеведущим и всемогущим, а я… Ладно,
проехали.
Но их власть ограничена
пределами земель, которые им принадлежат – не говоря уж о выходе за
пределы планеты. Даже для небольшого вмешательства в дела Батима им
потребовалась сложная операция, в которой была задействована целая
команда агентов влияния и один мелкий батимский божок – к
сожалению, не оправдавший надежд, так как за дурной характер и
склонность к интригам коллеги буквально закопали его в землю
живьём.