— А вы на что?
Сёстры переглянулись и истерически захохотали. Пришлось ждать,
пока пройдёт приступ.
— Шутить изволите, Владимир Всеволодович! — сказала,
отсмеявшись, Евгения. — Кто же женщину в суд-то пустит? Кто нас
слушать будет? А обвинитель — зверь. С ним только папенька один
бодаться и мог. Он нам рассказывал, как тот других терзает. Так что
— уж извините. Деньги мы вам, разумеется, вернём.
— За вычетом украденного, — вставила Александра.
— Чего? — нахмурился я. — Какого ещё украденного?
— Вот этого.
Александра пальчиком показала туда, куда я спрятал графин.
— Господи. Да нате, блин. Надо оно мне.
Я вернул графин на стол. Но Александра покачала головой:
— Мы, поверьте, далеки от того, чтобы думать, будто вы намерены
утащить графин. Однако эффект от выпитой половины сего сосуда
вашими стараниями улетучился. И пусть то — копейка, но
справедливость есть справедливость.
— А ещё дверь, — добавила Евгения.
— У-у-у! — протянула Александра, вспомнив про дверь и посмотрев
на неё. — Тут уже копейкой не отделаться…
За дверью, как-то полупритаившись, стоял плешивый
очкарик-секретарь. Выглядывал между половинками, будто из лифтовой
кабины. Обнаружив, что на него вроде как смотрят, секретарь
собрался с духом. Отодвинул одну половину двери и шагнул в
кабинет.
— Александра Дмитриевна, Евгения Дмитриевна. Я, право же,
ненамеренно, услышал часть вашего разговора…
— По делу говори! — поморщилась Евгения. — Не видишь, мы
скорбим!
— В суде мог бы выступить я.
— Ты?! — Сёстры переглянулись, но смеяться не стали; взгляды,
которыми они вцепились в очкарика, сделались заинтересованными. —
Вместо папеньки?
— Осмелюсь… Да. Вашего папеньку, конечно, не заменить. Но я
последние двадцать лет был на каждом его выступлении. Да я их
наизусть помню!
— Хм, — сказала Евгения. — Это, кстати, верно. Елисей в папеньке
души не чаял.
— Ну допустим, — сказала Александра. — Выступить ты сможешь. А
дальше? Прокурор ведь разнесёт всё, тут-то ты и сядешь в лужу.
— Не сяду, сударыни! — Елисей даже руку к сердцу приложил. —
Потому что вы ведь тоже можете присутствовать. На правах почтенной
публики. И я буду с вами советоваться по каждому вопросу.
— А ведь может сработать! — Глаза у Евгении загорелись.
— Ну вот, — сказал я. — Вот и нашлось решение.
На какое-то время сёстры, кажется, даже позабыли о своей утрате.
Им не терпелось вновь с головой погрузиться в работу. Графин
отставили в сторону, и началось обсуждение каких-то сложных
юридических нюансов.