— Папенька всю жизнь мечтал о семейном деле, чтобы передать его
наследникам, — продолжала говорить Александра. — Обучал нас всему…
Со временем мы помогать ему стали. Все дела готовили, документы
собирали. Только в суде он сам выступал.
— И что ж, никто даже слуха не пустил, что тут вместо сыновей
дочки сидят? — недоумевал я.
— Так папенька ещё до нашего рождения название придумал, —
фыркнула Александра. — А кому какое дело, спрашивается? Вывеска и
вывеска. Привыкли… Может, кто и смеялся — нам откуда знать. Всё
равно папенька самым лучшим был в своём деле! Так что в глаза никто
бы слова сказать не посмел. А теперь — что нам теперь делать? Как
управляться без него?!
Уронив лицо в ладони, Александра зарыдала. Зато воспрянула
Евгения. Подняла голову со стола, уставилась на меня. Наверное, изо
всех сил пыталась заставить меня не уплывать из поля зрения — аж
жилки на висках набухли от усилия.
Сестры, кстати, были очень похожи. Не близняшки, но сразу видно,
что родственницы.
— Всю жизнь нам изломал, — заплетающимся языком добавила
Евгения. — Жизнь прошла. А мы ни любви не ведали, ни замуж никто не
возьмёт. Кому мы, такие… старухи…
Покачав головой, я скастовал ещё одно Противоядие. Евгения
шарахнулась. Чуть не перевернулась вместе с креслом, но удержалась
за плечо сестры. Взгляд её прояснился.
— Вы колдун? — спросила она.
— Охотник.
— А-а-а. Охотник Владимир Всеволодович Давыдов, видимо?
Помню-помню. В последние дни мы только вашим делом и занимались.
Одна сторона готова ждать, другая готова платить, но градоправитель
поспособствовал передаче дела в суд. А судья Окоёмов — суров, он
всякой ерунды не терпит, дело будет разбираться по всей строгости.
Документы железные, от уплаты ответчику не отвертеться. А наша
задача — дело затянуть, пока ответчик свои дела не поправит.
— Именно! — с восхищением сказал я. Вот что значит —
профессионализм! Не успела протрезвиться, как сразу о делах, да с
полным погружением. — И как? Есть у меня шансы?
— Никаких, — взмахнула рукой Евгения. — На первом же слушании
всё рассыплется, и имущество вы потеряете. Но в тюрьму не пойдёте.
Истец к вам благодушно настроен.
— Нихрена себе, — обалдел я. — Это вот так, значит, «Урюпин и
сыновья» дела ведут?
Тут подняла на меня заплаканные глаза Александра.
— Вот если бы папенька в суд пришёл — он бы там всех размазал,
как масло по сковородке! Да только нет больше папеньки.