— Илья Ильич, полноте, можно ли… — обалдел Савельев. Но на него
уже никто внимания не обращал.
— Моём происхождении? — спросил я, и кулаки сами собой сжались.
— И что же вы о нём знаете?
— Немного, — усмехнулся Илья Ильич. — Честно скажу — туману от
того меньше не сделается, история странная и мутная. И есть у меня
для вас ещё подарок один, вещица, что покойному графу принадлежала.
Да только абы кому не отдам, не взыщите. Как мне вас ещё
проверить-то? Может, просто расторопный охотник подкупил прислугу,
вызнал про завещание покойного графа и взялся исполнять. Люди в бою
познаются.
Вот это был крючок так крючок. Такой просто нельзя было не
проглотить вместе с удочкой и рыболовом.
Я скинул камзол и, не глядя, сунул его Захару. Тот с готовностью
подхватил.
Охотники вообще восприняли ситуацию куда спокойнее, чем
Савельев. Тот от изумления аж за голову схватился. А мои —
ничего.
Ну, бой. Ну, с генерал-губернатором. Не человек он, что ли?
Человек. Причём, насколько я понимаю, вполне уважаемый. А если
уважаемый человек жаждет выхватить по морде — спрашивается, кто я
такой, чтобы отказывать?
Сам я фанатом бокса никогда не был. В бою предпочитал рукопашку,
как штуку более эффективную. Но старинные традиции, тем не менее,
уважал. Равно как и Илья Ильич.
Живому сопернику, пришедшему на смену деревянной неваляшке,
генерал-губернатор обрадовался, как дитя новогоднему подарку.
Поначалу. Получив крепкий хук слева, слегка обалдел. Не ожидал,
видимо, от неведомого самозванца владения приёмами бокса на уровне
повыше, чем у него.
Илья Ильич был ощутимо тяжелее меня. Если себя нынешнего я отнёс
бы к среднему весу, то Илью Ильича записал в уверенные тяжи. Но на
этом преимущество генерал-губернатора и заканчивалось. Удар у него
был поставлен отлично, а вот в защите наблюдались серьёзные
прорехи. Неудивительно, в общем-то — безответная деревяшка такой
себе спарринг-партнёр.
Бой закончился моей безоговорочной победой.
— Готов, — глядя на хряпнувшегося на землю генерал-губернатора,
решил Егор. Он как-то сам собой определился в рефери.
Захар согласно покивал. Савельев, до сих пор в ужасе держащийся
за голову, теперь ещё и глаза зажмурил. Судя по бледному виду,
прикидывал, продержится ли эта голова на плечах хотя бы до вечера.
И выводы были неутешительными.