Она действительно была симпатичной – красавицей её мог назвать
только записной казанова, да и то лишь ради собственной выгоды. У
неё была очень милая улыбка, большие карие глаза и модный по
нынешним временам «каскад» – для меня он выглядел весьма забавно,
но сейчас под женскими сферами такого рода причесок скрывалось
великое множество. Виктор мысленно даже сравнивал её с какой-то
актрисой, имя которой мне ничего не говорило, но я подозревал, что
так он объяснял свою тягу к этой девушке. Ну а что она нашла в
младшем офицере УКГБ по Москве и области – Бог весть. Возможно, это
была просто любовь.
Орехов, кстати, её проверил – сразу после знакомства. Поздний
ребенок, родители-учителя, учительствовали в не самой престижной
школе Москвы, но сумели дать дочери высшее образование – она стала
программистом, служила в каком-то бессмысленном НИИ в Люблино,
получала меньше любого дворника, но очень гордилась своей работой.
Она знала, где работает Виктор, но о его службе они ни разу не
говорили. В общем, идеальный кандидат на позицию супруги из
Комитета – особенно в том случае, если сейчас заявилась сюда не с
целью устроить скандал, а просто захотела проверить, всё ли с ним в
порядке.
– Мало ли, – я улыбнулся. – Мы давно не виделись, вдруг ты нашла
кого-то? И он по счастливому совпадению живет именно в этом доме и
в этом подъезде?
– Дурак ты, Орехов, – она мягко улыбнулась. – Таких совпадений
не бывает. Пригласишь?
Она кивнула на дверь подъезда.
– Может, и дурак, – пробормотал я. – Заходи.
***
В прихожей я принял у Ирины пальто и пристроил его на весьма
кондовую вешалку. Она за это время успела стянуть свои сапоги и
как-то привычно облачилась в относительно новые тапочки – они были
ей по размеру, поскольку и покупались именно для неё. Платье у неё
действительно оказалось мини, правда, лишь чуточку выше колен, что
было в рамках приличий. А ещё оно было из шерсти, прекрасно
тянулось и отчетливо демонстрировало небольшой животик.
Из памяти Орехова я извлек, что месяц назад Ирина была более
стройной. В то, что весь декабрь девушка жрала вредную пищу на
сложных углеводородах, заедая жареную картошку пирожными и запивая
их сладким чаем, я не верил. К тому же такая диета обязательно
отразилась бы на лице, но вот с этой частью её тела всё было в
полном порядке – если не считать ужасного, «совкового» макияжа,
который был obligatum для сотрудников советских НИИ. Правда, я не
знал, была ли эта «обязательность» подкреплена каким-либо законом,
но соблюдалась она свято.