– Господи, какая прелесть! – Лена
задрала голову в небо, вопила, размахивая сумочкой. – Сашенька,
откуда? – и шлепала ладонью по толстым бокам Хаймера.
– Остынь! Нам дали только
покататься.
Лена устроилась сзади, словно
причудливая птица: заколки, бусики, ожерелье, серьги – без счета.
Голубые, розовые, зеленые, всё весело подпрыгивало на ней, создавая
ощущение того абсолютного безмятежного счастья, когда хочется
петь…Вдруг ни с того ни сего раздалась песня…
Парфе включил музыку.
Лена неожиданно принялась подпевать
красивым сопрано.
Что-то щемяще знакомое.
– Держись! – приказал Парфе и взялся
за руль.
Парфе старательно газовал, Лена пела,
мотоцикл мягко прыгал на ухабах.
– Лена! – махнула Алсу счастливой
паре. «Завтра в школу! Приходи!»
Никто не услышал, не
ответил.
Удивительно, но почему-то стало
печально. Не понимала, чего притащилась сюда. Со своими дурацкими
страхами за королевство, озеро. Лене все это глубоко до лампочки,
растекается от счастья, как мороженое на жаре. Захотелось сбросить
с себя этот чудовищный маскарад, и насладиться вниманием. Вон
Сидоров как утром к ней приставал. Честно говоря, задело, зацепило.
А в школе наверняка вновь Бесфамильная будет без интереса.
Почему-то сегодня не пришёл. «Надеюсь, не утонул».
Теперь маскироваться ни к чему. Тот,
кого они так боялись, их разыскал. И ничего в этом смертельного не
было. Мило пообщалась и, кажется, договорились.
И что теперь? Какие планы? Роман
пропал со своей сворой, Лена с Парфе…
– А ты чего с ними не
поехала?
– Так это, – перевела Алсу взгляд с
выглянувшего из окна Пронькина на дорогу. – Мне зачем?
– Ты типа того как лишняя? – выдохнул
Пронькин.
Между тем, за его спиной появилась
Ленина мама. Попеременно гладила его по голове, спине,
ниже.
– Ну… – лыбился Пронькин и смотрел на
Алсу. – Как тебе папаня?
– В смысле?
– Папаня, говорю, нравится? Он мне
столько бабосиков отвалил, чтобы я тебя нашел.
– Вы про моего отца? Вы знаете, где
он? Пропал несколько дней назад.
– Ну конечно! Ты же днем с ним
приехала? Я видел.
– Вы что-то путаете. Это не отец. Это
друг моего отца. – Не веря собственным ушам, ступила ближе к
окну.
– Э нет, дорогая. Это твой родный
папик. У меня и документы имеются. Я бы без бумажек не взялся за
поиски, ни за какие деньги. А он отбашлял нехило. Я два года на вас
потратил. Маскировщицы фиговы, – вдруг осерчал Пронькин. – Че
кочевряжитесь? Человек к вам всей душой, а вы носитесь по стране,
как партизаны.