Снова зачесалась бровь, но я сдержал
руку. Эдак я дырку там протру, невзирая ни на какую крепость тела
Предводителя Воинов. Устало, понимая, что за окном зала небо и не
думает сереть, извещая о начале вечера, спросил:
— Какое такое важное дело, Седой? У
меня ощущение, что вы все свои дела называете важными.
— Честно говоря, — Седой оглянулся на
вход, а затем понизил голос, словно забыв о мыслеречи, — никакого
дела нет.
Я фыркнул:
— П-ф! Понятно.
Седой шагнул ближе, а затем просто и
без затей уселся прямо на пол. Прежде чем я успел изумиться, первый
спросил меня:
— Ты как? Рассказывай, молодой глава,
что тут без меня было, и в какой момент ты решил переиграть наш
план.
— Изначально, — был твёрд мой ответ.
— Ещё даже до того, как убедил тебя скрыть некоторые вещи обо мне.
Но совершенно не уверен, что здесь место и время для подобных
разговоров. Вернее, совершенно уверен, что не место и не время,
Седой.
— Не выходит простого разговора,
да?
— У нас и простой разговор? — вскинул
я брови. — Давай так. Вечером, перед твоим вином соберёмся здесь
ещё раз. Ты, я, старейшины и обсудим прошедший день и всё
остальное. Но для начала оставь мне флаги защитной формации для
переговоров.
— Как скажешь, молодой глава, как
скажешь.
Седой поднялся, с кряхтением отряхнул
халат, сверкнул улыбкой, передавая мне кисет с флагами, и ушёл.
Я же просунул руку за ворот халата,
нащупал нужный артефакт и толкнул в него немного силы и короткую
мысль: «Я жду тебя к ночи». Которую я, к счастью, сумел дождаться в
этом ещё одном бесконечном дне.
Его в уже почти целиком
отремонтированный зал снова привела Дарая. Даже не знаю, как он
искал её в сегодняшней суматохе и как убеждал орденцев-стражей, что
должен с ней встретиться. Он талантливый человек. Добрался и
ладно.
Мне снова не нужно было проверять,
что именно Озман скрывается под этим лицом — мне хватало моей
печати над его головой.
Озман дождался, когда я активирую обе
формации, и только затем коротко поклонился:
— Глава. Поздравляю вас с
присоединением к семье выходцев из Ордена.
Я внимательно оглядел символ
Верность, написанный языком Древних, два цвета в Указе, а затем
влил туда силы души, пропущенной через эссенцию Виостия, добавляя
третий.
— Скажи, Озман, их присоединение
повлияло на твои планы?
— Мои планы, глава? — переспросил тот
и коротко ответил. — Мои планы — это служение вам. Я выбрал служить
вам и буду продолжать служить.