— Вартол сообщит об орденцах в кланы
Эрзум и Кунг, верно?
— Не сомневайтесь, глава, сообщит. Но
только когда вы покинете город. Сам привыкнув решать вопросы силой,
он всегда держит в уме, что и старшие фракции действуют так же. Он
действительно боится, что они тут же пришлют отряд, который просто
и незамысловато нападёт на вас. Он не рискнёт навлечь на себя их
гнев.
— Мой советник утверждает, что они не
поступят так, ограниченные установленными правилами.
— Я тоже считаю, глава, что если они
решат покончить с Орденом, то сделают это там, где их никто не
увидит. Например, в Каменном Лабиринте.
— Там их сдержат зоны запрета.
— Которые не позволят вам вызвать
Стража на помощь.
— И которые обойдутся им слишком
высокой ценой — в зонах запрета нет никого лучше бывших орденцев. Я
не зря столько сил потратил на то, чтобы их уговорить.
— Тогда примите мои сожаления, глава,
о том, что с вами осталась лишь меньшая их часть.
Я кивнул, принимая его слова,
проверяя его Верность и думая, должен ли я сообщить ему, главе
Знающих семьи, о том, что все орденцы в итоге остались со мной?
Он всё понял, невозмутимо
спросил:
— Глава не доверяет моей Верности? Я
верен вам, моему главе Иралу, я верен моей новой семье Сломанного
Клинка и не замышляю ни против вас, ни против неё, готов отдать
жизнь ради будущего моей новой семьи Сломанного Клинка.
Вывернуть такое можно было бы, но не
под тремя цветами Верности и Истины. И я решился, признаваясь:
— Озман, я ещё в прошлую встречу был
поражён твоим умом. Ты, проснувшись после нашей первой встречи, из
обрывков воспоминаний понял обо мне если не всё, то большую
часть.
— Вы мне льстите, глава, — поклонился
Озман. — Как показал сегодняшний день, я понял о вас лишь малую
часть.
— Сейчас я хочу ещё раз испытать твой
ум, — я подался вперёд, впиваясь в него взглядом, спросил. — Что ты
ещё понял обо мне? Расскажи обо мне и моих планах.
— Глава испытывает меня? —
наконец-то, показал хотя бы тень улыбки Озман. — Хорошо. Но я буду
говорить прямо, глава, прошу не обижаться на меня.
Я усмехнулся за него:
— Значит, первое, что ты хочешь
сказать — я обидчивый.
Озман прищурился:
— Нет, глава, это была лишь фигура
речи. Вы не обидчивый, вы не забываете обидчиков. Обидчивые лелеют
свои обиды, иногда ради них портя дело, вы же не позволите какой-то
там обиде взять над вами верх, но обязательно отомстите тому, кто
причинил вам зло. Вартол крупно ошибся, когда решил сломить вас,
добавив стихии.