Я признался:
— Это будет первая моя подобная
тренировка. Раньше у меня не было необходимости тренировать у
других закалку души. Поэтому мы будем двигаться вперёд постепенно,
чтобы я узнал ваши возможности и понял свои.
Седой, который тоже был здесь и тоже
шёл с нами, толкнул ко мне мыслеречь:
— Из Предводителей около трети
новички в этом. Не все искатели пошли за мной, на самом деле даже
меньше трети от общего числа. Я не жалуюсь, а лишь предупреждаю,
что по уровню закалки души они очень отличаются.
Я едва заметно опустил подбородок,
показывая, что понял его. Предупредил:
— Начинаю.
А затем просто и без затей вывесил
над всеми Указ с символом Сон и символом времени в один вдох.
Вниз упали его мелкие копии, а мне
на плечи тут же рухнула нестерпимая тяжесть. Не так-то просто
попытаться наложить на Властелинов Указ — этот кусок мне не по
зубам. Но сейчас ведь должны тренироваться не только искатели, но и
я, верно? Должен же я искать ответы хотя бы на часть своих вопросов
о своей душе и своём таланте.
Властелины даже не заметили, что я
пытался наложить на них Указ. Так же, как и превышающие меня силой
и равные мне Предводители. Но вот на шестерых Предводителей Указы
легли. Четверо окаменели лицом, двое на миг потеряли равновесие, а
через вдох мои Указы, исчерпав вложенное время, исчезли.
То, как качнулись эти двое, клюнув
головой, заметил не только я. Седой прогудел:
— Нужно собраться, нужно
сопротивляться.
Я прикусил губу. Моя ошибка. Сон
подействовал слишком быстро, попробуй тут сопротивляться, если,
вроде как, просто моргнул. Пожалуй, нужно вспомнить времена
Академии. Какая площадка была моей самой любимой? Столб Боли? Боль
— это именно то, чему можно сопротивляться.
Недовольный собой, буркнул:
— Ещё раз.
На этот раз действовал медленней. Не
пытался повесить одну огромную печать, как и положено истинному
мастеру Указов, а быстро вносил изменения в печати, которые уже
были над идущими. Те самые печати, которые отвечали за контракт с
семьёй Сломанного Клинка и наказывали болью за оговорки с моим
именованием и прочим. Я добавлял в них символ боли и опять условие
времени. Просто на всякий случай.
Сначала слабейшим двум. Они тут же с
шумом втянули в себя воздух и побелели.
Седой рявкнул:
— Сопротивляйтесь, боритесь!
Проследив, что у них всё выходит,
следующими дополнил печати тем шести, кому мог бы вывесить новые
Указы. Они лишь стиснули зубы, не показав больше ничем, что им
больно.