— Ты не его друг! Если бы существовал такой чип, он бы его мне
поставил, а не запускал вирус в Систему!
— Вирус? Какой ещё… А… — он усмехается, — вирус… Ну конечно…
Хлопает меня по плечу.
— Всему своё время Кирилл, всему своё время…
Лезет в карман.
— Держи.
Нож.
— Держи, это твой. Ребята мои отобрали, с которыми ты песни
орал. Чтоб не порезался. Какой-то чудной ты был.
Беру нож, нагревшийся от его тёплых рук.
— Да, вот ещё что… Ты поменьше бы слушал девчонок, — он
морщится, будто проглотил что-то кислое. — Не для того девчонки на
свете, чтобы слушать их трескотню. Взрослый же! Право, смешно… Если
уж быть объективным, мужчина здесь только один. И всё же послушай
меня, как мужчина мужчину. У женщин есть два заклинания:
«манипуляция» и «иллюзия». Не попадайся на них, а отними, и затем
используй. Против них же самих… Пойми: облако — это простая вода,
ну а девчонка — мясо и кости, да немного волос… Если тебе что-то
нужно — бери!
— Фиест, а как взять любовь?
Темнота начинает колыхаться.
— Так и знал, что ты ничего не поймёшь… Что ж… Если людям больше
нечего дать друг другу — настала пора расставаться. Разумеется, от
меня ещё будет подарок на совершеннолетие. Quid pro quo — всё
по-честному, я не обманщик. Потом получишь подарок и от отца…
Прощай…
И Фиест исчезает, так же неслышно, как появился. Тает, как тень,
оставляя чувство, что наша встреча мне только привиделась.
Но я знаю — не привиделась, не показалась. Звёздам-девчонкам это
тоже прекрасно известно.
Я смотрю на лезвие, на сталь, туманную в свете луны.
Что же он ищет? И что, ищут все люди?
Вспоминаю пустые глаза — будто и нет никого там, внутри.
Как он сказал? «К счастью, случаются чудеса…»
Разве не может случится чудо? Хотя бы разок!
Чтобы атомы, из которых построена мёртвая серая кожа, вдруг
обратились в нечто живое — в траву, в жуков, в клёны. Украденные
веснушки стали крапинками на спинке божьей коровки. А пустые глаза
— забрала себе какая-то рыба: глупым рыбам они — в самый раз.
Но нет! Гадостные божьи коровки растаскивают веснушки девчонок,
таких как Облако. А рыбы — воруют у них глаза, пока Фиест
наслаждается звёздами и серебристыми облаками.
С другой стороны, ведь их он не видит. Сам признал: вместо звёзд
у него хороводы, вместо ветра — пение мертвецов. И сам он, давно уж
мертвец.