– Дверь за мной запри, – буркнул
я.
Распахнув дверь, пинком вышвырнул
наружу первые попавшиеся ботинки. Не в носках же этому придурку до
отеля топать.
– Да, ваша жена одержимая, – сообщил
я, вручая ему папку. – А ещё хочет развода. Тут документы. И мои
реквизиты. С вас сто пятьдесят тысяч за вызов. И в квартиру
ломиться не надо, а то она полицию вызовет, и заночуете в
обезьяннике.
– Но... Как так?! – возмущённо
воскликнул он. – Сто пятьдесят?! У меня нет таких денег! И... Вы же
ничего не сделали! Какой развод?! Её надо убить!
– Быть одержимым – не преступление, –
вздохнул я. – Почти все одержимы. Хоть чуть-чуть, на капельку. Увы,
быть идиотом-сектантом тоже не преступление. А вот вламываться в
квартиру жены в процессе развода – да. Так что шуруй давай отсюда.
А на оплату моего гонорара возьми кредит. Или почку продай, я не
знаю. Твои проблемы, мужик. Не оплатишь в три дня – я в суд подам.
И морду тебе набью.
– Это... Это тоже преступление! –
возмутился он.
– Наказывается штрафом в размере
одного-трёх минимальных окладов труда, – кивнул я. – Вычту из
твоего гонорара. В принципе, там и на побои средней тяжести
запросто хватит. Так-то, даже на тяжкие телесные, но уж тогда
останется только мне на пиво. А ты того не стоишь.
Я направился вниз по лестнице.
Спустившись на пару этажей, не удержался и принялся хохотать, как
безумный одержимый. Да уж, началось в колхозе утро. Ну, утро – это
потому, что я опять подремал днём и проснулся только от звонка.
Кто-то с работы приходит в это время, как вон тот сектант, а у
кого-то рабочее время только начинается. По утрам охотника на
одержимых почти никогда не вызывают. И на том спасибо, а то работа
без того паршивая. И никакого соц пакета, большой минус работы на
себя.
Даже шмотки в химчистку приходится
отдавать за свой счёт, а иначе пятна крови не выведешь. И это ещё в
лучшем случае, а то одежду могут и когтями порвать. Раны-то
заживут, как на собаке, а вот новые рубашки приходится покупать
каждый месяц. Спасибо, хоть зубы сами отрастают, а то на дантистах
я бы точно разорился.
У меня зазвонил телефон.
– Кто говорит? – спросил я.
– Слон, – не совсем внятно отозвалась
трубка.
И это вовсе не шутка. Слон – погоняло
одного из моих осведомителей. Номер незнакомый, значит, этот утырок
опять спёр у кого-то телефон. А Слон он потому, что у него хобот на
половину хлебала, вместо носа и рта. Но на самом деле не слоновий,
а скорее как хоботок насекомого. Даже не представляю, как он через
него вообще говорит по-человечески.