Мерный стук перешел в адскую чечетку, бьющую прямо в мое сердце, покрытое паутиной стремительно расползающихся трещин.
— Да, девочка моя, да… — прошептал Роман.
Мой Роман… Рома, Ромочка… мой! Только мой… и уже нет! Сердце, еще минуту назад радостно бьющееся, будто остановилось, замерло, закаменело и вдруг хрустнуло, начало покрываться паутиной трещин, будто булыжник, расколотый ударом мощного кузнечного молота.
Он накрыл её губы своими, Флорина застонала громче, податливо растекаясь под его нежными пальцами.
Глава 2. Розовое сияние брачного браслета
По моим щекам потекли горячие ручейки. Сердце снова треснуло и раскололось, раня осколками душу и не оставляя надежды на счастливое будущее.
Меня качнуло, как от удара силовым полем на занятиях по боевой защите.
— Как ты мог, — шептала я, — как ты мог, ты…
Не было слов, чтобы описать боль, обиду и горечь, переполнившую меня в этот момент. Худший, худший день в моей жизни!
Они не слышали меня, полностью поглощенные страстью, а я не могла отвести взгляд, завороженно наблюдая, как переплетаются телами в порочном танце два самых близких мне человека.
Удар, еще удар. Со стола посыпались остатки какой-то мелочи — перья, карандаши, коралловые бусы — мой подарок сестре на прошлый День Рождения…
— Да, — прошептала Флорина, — обнимая Романа за шею, — обожаю тебя.
— А я тебя, — вторил он ей, нежно целуя в шею, — как же ты хороша, девочка.
«Как же ты хороша, девочка». Он шептал это сегодня ночью. Мне.
Меня повело, все вокруг смазалось, будто я лечу сквозь расстроенный портал…
Я оперлась на дверь, тяжелый брачный браслет сухо ударился о резное дерево.
Они обернулись на звук, но даже не отпрянули друг от друга. Я с трудом удержалась, чтобы снова не упасть.
— Кара?! Что ты здесь… — Флорина распахнула свои большие зеленые глаза в опушке длинных золотистых ресниц.
Сестра смотрела на меня испуганно, но лицо еще хранило на себе печать нежного удовольствия, которым одарил её мой жених. Ласка и сила, который он делился — удовольствие, которое она хотела растянуть. Как обычно делала и я…
— Я… — я оступилась, раздавив головки нежных лилий под ногами, — я… ты, как ты мог?
Роман, мгновение назад беззастенчиво ласкавший мою сестрицу, принял невозмутимый вид так быстро, будто ничего такого и не было!