Вадим, к слову, со мной пока что не связывался. Тогда мы с ним
договорились, что я передам им записную книжку. Однако сделаю это
лично в руки его начальника, подполковника Тургулаева. Вадим
согласился и обещал перезвонить. И я решил подождать несколько
дней, пока он выйдет на связь.
В театр, к моему удивлению, пришло довольно много людей, и
большой зал был забить почти полностью. Правда, контингент, как я
успел заметить, оказался весьма возрастным. Большинство посетителей
были пенсионерами: старики, бабушки с внучками, пожилые люди. Была,
однако, и молодежь, но в исчезающем малом количестве. Почти у сцены
сидели и, кажется, весьма уважаемые люди. По крайней мере, так
говорил о них опрятный внешний вид: костюмы и платья, сидящие как
надо и сшитые, видимо, на заказ.
Мы с Мариной разместились в центре зала, и девушка тут же
протянула мне программу, написанную от руки на плотной
картонке.
— Будет интересно, — сказала она. — Тебе понравится.
Свет в вычурных настенных фонарях погас, и отварили занавес. На
сцене бедненькие декорации изображали комнату аристократического
имения. На сцену вышли молодая девушка со свечой в руках и мужчина
с книгой.
Как я прочитал в программке, это были горничная Дуняша и купец
Лопахин.
— Пришел поезд, слава богу. Который час? — начал Лопахин
громким, высоковаты голосом.
— Скоро два, — ответила девушка и погасила свечу. — Уже
светло.
— Ты читал Вишневый сад? — Спросила Марина.
— Еще в школе, — признался я.
— Ну, значит, все забыл! Тебе точно понравится!
Когда спектакль кончился, и толпа народу принялась продвигаться
к выходу, я шепнул Марине:
— Отойду. Подожди меня здесь.
Марина, видя, что мой взгляд направлен к мужскому туалету,
кивнула. Вместе мы отошли в сторону от основного потока
посетителей, и девушка стала у дверей женского.
— Ты не уходи без меня, — сказала она. — Я, наверное, тоже
пойду.
Я прошел в туалет, к которому стояла немалая очередь, к счастью,
продвигалась она быстро. Мужчины активно шли на выход, и спустя
минуту, я уже попал внутрь. Было тут частенько, но старенько:
кирпичные перегородки, покрытые кафелем, с железными очками в полу,
единственный умывальник с зеркальцем, покрытые старой грязноватой
плиткой стены. У умывальника народу толпилось чуть не больше, чем
на входе.
Не успел я войти в кабинку, как увидел знакомое лицо и напрягся.
Маленький Чоба, вырядившийся в костюм, вышел из-за покрытой бледным
кафелем перегородки, не стесняясь, застегнул ширинку. Потом
вальяжно прошел к умывальнику, расталкивая мужчин.