– Я надеюсь, Гриша лишь об одном. Что ты когда-нибудь влюбишься,
– сказал я.
– Я же не дурак, зачем мне это? Телами дружить – еще куда ни
шло. А вот все остальное – на фиг!
Хотя не могу сказать, что новость меня расстроила. Хуже
влюбленного черта лишь черт, который страдает от неразделенной
любви. Как там щас это называют? Крашиха. Жаль, что до нашего
крохотного городка молодежный сленг доходит с жутким опозданием. Да
и не приживается. Хотя, жалко ли? Лично меня все устраивало.
Короче, хорошо, что все возвращается на круги своя. Теперь и
дальше будем жить своим тесным кружком, большинство членов которого
страдает единственной любовью – к алкоголю.
Мы едва успели договорить, как дверь открылась и наружу вышел
Васильич. Он тоже преобразился – надел выглаженную рубашку в
клетку, вместо шорт на нем красовались штаны. Разве что по
старинному русскому обычаю, сквозь лямки сандалий виднелись
носки.
Мне сосед откровенно обрадовался. Поэтому рукопожатиями мы не
ограничились. Васильич прижал меня к себе, как родного сына.
– Ты, стало быть, не один, с Митей. Ну, пойдемте, пойдемте. Я у
меня там как раз картошка в чугунке сварилась. Настоящая, из
печи.
Я был не тем человеком, который от такого отказывается. Поэтому
без лишних слов вошел внутрь. А там уже вовсю суетилась Марфа,
накрывая на стол. Правда, с переменным успехом. При мне она уронила
зеленый лук, тут же бросилась его мыть и сломала табурет, затем
свалилась сама, споткнувшись о дрова. А на этапе доставки чугунка
из печи, Васильич ее опередил. И мягко, но настойчиво отобрал ухват
– эдакую металлическую рогатку, закрепленную на длинном
черенке.
– Марфушка, давай я сам, все же тяжело.
– Спасибо, Федор Васильевич. Все-то ты меня балуешь,
помогаешь.
– Да мне и не в тягость.
– Пойду я, белье довешу. Если нужна буду, кликни.
И выскочила из дома. Причем так ловко, легко, словно это не она
совсем недавно спускалась с лестницы, как паучиха в человеческом
обличье. Я только сейчас понял, кикимора даже сутулиться перестала.
Видимо, хотела стать выше.
А Васильич откровенно выдохнул, когда нечисть покинула его
жилплощадь.
– Чего, так достала? – спросил я.
– Да нет, она молодец, старается. Только словно на роду написано
быть невезучей. Что можно сломать – обязательно сломает.
– Кикимора, – кивнул я.