Когда в стопки уже было налито, Василь с нескрываемой горечью произнес:
– Есть люди, которые могут совершить небольшую подлость, но только за большие деньги. А есть такие, которые могут сделать большую за маленькие. – и помолчав заключил:
– Давай, Алекс, за то, чтобы подлецы и сволочи, как можно реже встречались на нашем пути!
Давно забытый вкус копченой колбасы слегка сгладил резкость ядреного самогона, превышающего по градусам водку раза в полтора.
– Хорош первачок у Маньки, – сказал Снетков.
– Да она и сама ничего.
– Познакомишь при случае.
– Не побоишься? Она у нас не только ядреная, но и влюбчивая – сердце уже сколько раз разбивала.
– Да ты ж еще не знаешь, что я лучший специалист по склейке разбитых сердец. Веришь?
– Верю.
Я понимал, что весь этот разговор всего лишь прелюдия. Он снова плеснул в стопки и, не дожидаясь, выпил.
– Подставили меня, Алекс, крепко подставили, под статью. Дернуло меня за язык директору в глаза сказать, что из-за таких как он государство и разваливается. И вот тебе наша хваленая гласность!
Снетков встал, подошел к трюмо, высунул язык и изрек:
– Не зря говорил мой прадед: подойди к зеркалу, высунь язык и посмотри на своего врага.
После этого театрального пролога Снетков сел к столу и поведал мне, что за свои «подвиги» в лучшем случае отделается статьей в трудовой книжке. Причем это только при условии, что он сразу исчезнет из города. А если нет, то статья уже будет уголовной – за клевету. Закончил он свой рассказ довольно резко:
– Боятся, сволочи, я ведь все их ходы знаю. Вагонами воруют, коммунисты гребаные! Но у них же везде свои члены расставлены – круговая порука.
Послышался стук в дверь. На пороге стояла нарядная Манька. Она кинула оценивающий взгляд на моего гостя.
– Вот и наша Маня, – представил я. – А это Василь Петрович Снетков.
– Зачем же так официально, – заметил он, – для таких приятных дам я просто Василь.
Манька, неизбалованная обходительными манерами, вспыхнула и защебетала:
– Я вот, соседушка дорогой, хотела тебе огурчиков дать, а тебя и след простыл. Сказал, что гость у тебя видный, и бегом. Ну, я себе думаю: гость-то видный, а хорошей закуски нет. Лучшей закуски, чем огурцы, к моей продукции быть не может. Они же родные, вода-то и на засол, и на бражку из одного колодца идет.
Зная, что этот монолог может не закончиться, я взял миску с огурцами и, оттеснив Маньку к двери, тихо сказал: