«Чувство вины – вот что это такое – думал Клеон, – тотальное и подавляющее чувство вины и стыда. И самое страшное заключается в том, что это чувство вины и стыда человек должен испытывать не за какие-то действия и поступки, а за то, кем он является на самом деле. Начало „общения“ с Богом – это признание своей тотальной греховности, немощи и ничтожества. И речь здесь не идет о гордыне, речь в первую очередь идет об отказе вообще от самого себя…»
«Да, ловко придумано – удивлялся иногда Клеон, – в таком случае как у человека вообще могла возникнуть вера в какой бы то ни было собственный потенциал? Как человек мог даже помыслить о том, что он может и должен развиваться? Какое уж тут построение собственного мира норм, ценностей и установок? Какое самосовершенствование? При таком подходе создавать мир норм, ценностей и установок могут только неведомые „боги“, человеку только остается следовать этим „высшим“ ценностям и каяться и преклоняться перед ними всю оставшуюся жизнь».
Клеон не мог отделаться от ощущения, что любые религии были еще более мощным и устойчивым Лабиринтом, чем общественная система норм, ценностей и установок. Если общественная система просто предписывала человеку правильные пути и повороты, то религия приказывала идти только по этому пути и ни по какому другому. В результате по Лабиринту религиозных смыслов и ценностей человек не шел, а ползал. Ползал с вечным грузом вины, стыда и страха, с грузом ощущения собственного ничтожества и преклонения перед великими и идеальными «богами».
Клеон не мог принять ни идей сотворения низших существ высшими, ни путь взаимодействия между ними, которые предлагались в религиозных теориях и учениях. Не мог не просто потому, что внутренне этому противился. Не мог в большей мере потому, что на тот момент у него уже были неопровержимые и неоспоримые доказательства совершенства человеческой природы. Даже пресловутого одного процента совершенных само-актуализировавшихся людей, которые жили в современном мире, было достаточно для того, чтобы опровергнуть непроходимость границы между высшими существами и низменным человечеством.
У Клеона уже были на руках исследования биографий и жизненных путей тех людей, которые вышли из рабского ползания по Лабиринту, которые создали собственный мир норм, ценностей и установок и по всем меркам «стали богами». Были неоспоримые факты того, что были люди, которые использовали свой мозг, геном и сознание на все 100%, а не на жалкие 7—8%, которые использует современный человек. Клеон уже собрал достаточно доказательств для того, чтобы утверждать, что процент таких людей был намного выше в более ранние периоды существования человечества. Более того, Клеон уже давно доказал, что во времена самого начала существования человечества системы не было в принципе (ни общественной, ни религиозной), и количество людей, ходивших своими собственными путями, создававших собственную реальность, было стопроцентным. Поэтому принципы разделения «богов» и людей Клеон принять уже не мог. Как не мог принять факт непроходимости границы между «высшими» и «низшими» существами. И более того, Клеон не мог принять рабское существование человека, которому предписывалось поклонение перед «высшим» недосягаемым миром и вечное чувство вины и стыда за свою собственную человеческую сущность. Сама идея сотворения человека как более низкого существа, не способного самому выстроить собственную жизнь, противоречила собранным Клеоном фактам и доказательствам.